По моим подсчетам, миссис Дэвис-Уайт – которой было тридцать с чем-то, когда я у нее учился, – на момент начала розысков должно было исполниться около пятидесяти пяти. Возможно, она еще преподавала, но только не в моей старой школе. Я проверил. Мне сказали, что она вот уже пять лет как уволилась. Я поинтересовался, где она работает теперь, но меня уведомили, что школа не уполномочена выдавать подобные справки.
Чердак был космическим кораблем, субмариной, пещерой. Домом на дереве. Во что мы играли, тем он и был. Сэр Мистрий приходил, когда чердак был только чердаком. А когда он был пещерой, мы раздевались, доставали из коробки старые одеяла и заворачивались в них как в шкуры. Свет приходилось гасить – в пещерах всегда темно. Мы общались нечленораздельными звуками, тихо-тихо, чтобы не услышали мамонты, саблезубые тигры и динозавры. В пещере было холодно, и нам приходилось жаться друг к другу. Под одеялом Дженис была очень теплая, от нее пахло кожей, старым одеялом, мылом. Там, где наши тела соприкасались, я чувствовал ее мягкую, жаркую кожу.
Уг. Уг.
Угга-угга.
Пещерные мужчины не целовались с пещерными женщинами, они терлись носами, как эскимосы. Мы тоже терлись носами. Как-то Дженис потрогала мой маленький крантик, он набух, увеличился, и она спросила, не больно ли мне, а я ответил, нет, не больно, только странно. Щекотно. Она спросила, хочу ли я потрогать ее, и я сказал да, и она разрешила, но у меня были очень холодные пальцы, и ей пришлось сначала растереть их и подышать на них.
Что это?
Это откуда девочки писают.
А… как это называется?
Никак не называется.
Я трогал ее еще некоторое время, но потом она оттолкнула мою руку, сказав, что я слишком грубый. Крантик мой был по-прежнему большой, и когда я пописал, то обрызгал себе живот, намочил одеяло и даже попал на руку Дженис. Она захихикала, потом сказала, что тоже хочет писать, и не хочу ли я потрогать, как она будет это делать. Я сказал, хочу, и она разрешила.
Время отправления: 9 утра. Пешком до автобусной остановки, на автобусе до станции, на поезде до вокзала Виктория, на метро до Пэддингтона, на поезде до Кардиффа. Время прибытия: 13:05. Дождь.
Кардифф (Кэрдидд): адм. центр графства Южный Гламорган, гл. г-д Уэльса; в устье р. Тэфф у Бристольского залива, один из самых крупных угольных портов; университет, соборы, замки; металлург, з-ды, ветряные мельницы; с 1984-го – свободный порт (для модернизации доков); население 279 800 чел.
Автобусы не красные, а оранжевые. У одного на боку реклама: «"Брейнз" – вот что вам нужно». «Брейнз» – по-английски мозги. И еще – марка пива. Это мне объяснила хозяйка пансиона, где я остановился. Идешь в кардиффский паб и говоришь: мне, пожалуйста, мозгов. Простых или С.А. С.А. значит «сильноалкогольный». А может, «Сокрушительная Атака». «Мозги» сокрушительно атакуют голову. Но я не пью. Я беру «Кока-колу» или «Фанту». И не курю. Алкоголь и никотин вредны для здоровья. Я вышел со станции, поднял капюшон, обогнул стоянку такси и зашел в кафе. Отовсюду неслась странная речь. Не уэльский язык, а ломаный английский – так валлийцев изображают в телевизоре. Я заказал пирог, чипсы и чай, сел у окна и стал смотреть на оранжевые автобусы. Спросил у официантки, какой автобус идет до Кафедральной улицы. Ей пришлось спросить у женщины за прилавком. Та назвала номер. Потом один из посетителей поинтересовался, что именно на Кафедральной мне нужно, а то туда и пешком спокойно можно дотопать, но женщина перебила: смотрите, какой дождь. Есть ли у вас зонтик? Я потряс головой. Она сказала, ничего, и капюшон сойдет, но не жарко ли вам в нем здесь, в тепле-то. А вы откуда? Ах, из Ло-о-ондона! А у меня там сестра живет. В Пиннере. Очень удобно, оттуда раз! – и на М4. Только очень уж он огромный, Лондон-то. Людей!.. Как муравьев. Никому ни до кого дела нет.
Мужчина рассказал, куда мне идти, набросал на салфетке план местности шариковой ручкой «Лэдброук». Он нарисовал большой овал – стадион для игры в регби и волнистую синюю линию – речку. Ни масштаба, ни контурных линий, ни стрелочки на север. Но план все равно был хороший. Я легко нашел Кафедральную улицу, где, как сказал один попутчик в поезде, «много всяких пансионов». Главное, попросите комнату в задней части, подальше от дороги, посоветовал он. Вы ведь на международный чемпионат? Нет. Он спрашивал еще всякие вещи, мы вели беседу. Я потом зарисовал все это в блокноте, сделал из беседы комикс. Нарисовал и людей в кафе, записал то, что они говорили, в облачках над головами. Изобразил мужчину, рисующего план. От необходимости столько всего выслушивать и придумывать ответы у меня разболелась голова. Я вышел. По капюшону застучал дождь. Я прошел через автобусную станцию, мимо бассейна, через мост, повернул направо и двинулся вдоль реки (стадион был на другом берегу), свернул налево на главную улицу, потом направо у светофора. Кафедральная. В первых четырех пансионах мест не нашлось, а в пятом хозяйка сказала: вам повезло – в последний момент отменилась броня. Она поселила меня в двухместный номер по цене одноместного. Спросила, сколько дней я собираюсь пробыть, и я ответил «не знаю». Зависит от обстоятельств.