Теперь настала очередь Питера удивляться:
— Я не знал, что ты интересуешься лодками и яхтами.
— Я ими вовсе не интересуюсь. Просто виды там замечательные. Помнишь Бат? Красивый город. Террасы георгианской эпохи выглядели замечательно в лучах заходящего солнца. Они окрашивались в необычный цвет медового оттенка — я ничего подобного нигде больше не видела. Помнишь?
— Разумеется, — ответил Питер, осторожно подбирая слова.
Ему не хотелось обидеть Стефани. Он любил свою жену, в том числе и за то, что она научила его видеть красоту, которой он раньше не замечал.
— Я очень хорошо помню, как радовался возможности выбраться из центра города в жаркие дни. Бат действительно выглядел как красивая цветная открытка, но жара там стояла, словно в турецкой бане. Вернуться туда? Подобный вариант я даже не рассматриваю, Стеф. Если только на денек, чтобы немного проветриться. Это был важный этап в нашей жизни — и счастливый для нас обоих. Но он закончился.
— Речь идет о работе. Причем далеко не легкой.
— Какой именно?
— Ты будешь смеяться, но там есть вакансия натурщицы в художественной школе.
Питер хотел расхохотаться, но что‑то в тоне жены сдержало его.
— А откуда ты узнала?
Стефани едва заметно улыбнулась:
— Когда я была одинокой женщиной и нуждалась в карманных деньгах, подрабатывала там натурщицей.
— Позировала? Обнаженной?
— Ага.
— Ты никогда мне об этом не рассказывала.
— Подобное нечасто всплывает в обыкновенных разговорах. И потом, ты не спрашивал. Я и сейчас не стала бы об этом говорить, но так уж получилось.
— Что ж, — сказал Питер, немного оправившись от изумления, — если хочешь, могу замолвить за тебя словечко — может, тебя возьмут натурщицей в Челси‑колледж.
— Не смей даже думать об этом.
— Наверное, они имели в виду слово «странный», — вдруг произнес Питер.
— Ты о чем? — прищурилась Стефани.
— Про слово из восьми букв. Из твоего кроссворда.
Позднее, уже в постели, Питер заметил:
— Знаешь, Стеф, теперь, конечно, не следует об этом говорить, но я все‑таки скажу. Да, я был идиотом, уволившись из полиции. Но когда я это сделал, то не представлял, что мы с тобой окажемся в этом убогом подвале где‑то на задворках.
— Да ладно. Наша квартира вовсе не убогая. К тому же я содержу ее в чистоте.
— Ладно, пусть будет скромная.
— И потом, Эллисон‑роуд — вовсе не задворки. Ты только послушай. Уже полночь, а шум машин — как на Пиккадилли.
Питер, однако, не ухватился за брошенный ему спасательный круг. Он явно был настроен каяться.
— Ладно бы еще, если бы речь шла только о моей жизни. Но мое решение касалось и тебя, а я не дал тебе возможности высказаться. Увольнение со службы было самым эгоистичным поступком в моей жизни.
— Но ведь это было дело принципа, — возразила Стефани.
— С моей стороны. Но не для тебя.
— Ты был хорошим детективом, но начальство тебя совсем не ценило. Ты просто не мог это больше терпеть. Они не заслуживали того, чтобы иметь в штате такого сотрудника, как ты.
— Да они были только рады от меня избавиться, — усмехнулся Питер. — Я выпадал из обоймы. Их можно понять.
— Да, с тобой непросто поладить, — промурлыкала Стефани и прильнула к мужу.
— Конечно. Я же грубый и нечуткий.
— И бестактный.
— Невоспитанный.
— И к тому же обожаешь себя жалеть. — Стефани потянула вниз пижамные штаны мужа и шлепнула его по обнажившейся ягодице. — Ну что, так лучше?
— Вроде нет.
— Ну ты и вредина.
— Сама ты вредина.
— Да, я такая, — шепнула Стефани мужу в ухо, плотнее прижимаясь к нему.
В это время на бетонных ступеньках лестницы, ведущей к двери их квартиры, раздались чьи‑то шаги.
— Что за черт… — пробормотал Питер, приподнимаясь.
— Наверное, какой‑нибудь пьянчуга, — прошептала Стефани.
— Или подростки, которым нечем заняться. Судя по звуку, там не один человек, а несколько.
— Какие подростки в такое время?
Супруги молча прислушивались. Звук шагов стих. Судя по всему, кто‑то остановился перед дверью.
— Похоже, они ищут звонок и не могут найти, — предположил Питер.
Сразу после его слов раздался звонок.
— Кто это может быть в такое время? — пробормотал он. — Первый час ночи.
— Да уж. Ну что, откроешь дверь?
— Да пошли они к черту! Меня ни для кого нет дома. Пойду взгляну из‑за занавески — просто интересно, кого принесло.
Подойдя к окну, Питер осторожно выглянул на улицу. Перед дверью в тусклом свете фонаря стояли двое молодых мужчин в пиджаках с подбитыми ватой плечами. На пьяниц они не были похожи.