— Насколько я знаю, нет, сэр, — ответил констебль. — Вряд ли преступник мог дважды допустить один и тот же промах и дать девушке возможность еще раз как‑то заявить о себе. В его распоряжении целое здание, так что он может держать заложницу в какой‑нибудь комнате с другой стороны строения или в помещении без окон.
— Да, но ему надо осматриваться, чтобы понимать, что происходит вокруг, — возразил Даймонд.
— Для него важнее наблюдать за лестничными маршами внутри здания. Именно по ним наши сотрудники собираются проникнуть в него — если только мистер Уоррилоу не планирует использовать вертолет.
— Меня бы это не удивило, — заметил Даймонд.
Пора было вернуться туда, где уличные артисты давали импровизированное представление. Шагая через двор аббатства, Даймонд услышал аплодисменты. Выступление Уны Мун и ее партнера завершалось. Зрители начали понемногу расходиться. Некоторые, наиболее щедрые, бросали в перевернутый цилиндр монетки. Наступила очередь музыкантов — чуть в стороне Даймонд увидел настраивавших инструменты участников струнного квартета.
Когда Питер подошел к Уне Мун и представился, она собирала еще курившиеся дымом факелы. Как только он упомянул имя Саманты, молодая женщина воскликнула:
— С ней все в порядке? Вы ее нашли?
— Давайте выпьем чаю и поговорим? — предложил Даймонд, не отвечая на вопрос. — Вон там, на территории крытого рынка, есть кафе, где можно спокойно посидеть и побеседовать.
Уна Мун спросила, может ли к ним присоединиться ее партнер — глотатель огня. Когда речь идет о дармовом угощении, уличные артисты предпочитают держаться вместе, подумал Питер. Молодой человек в цилиндре, услышав слова Уны, подмигнул Даймонду. Тот, однако, выудил из кармана горсть мелочи, протянул ему и подмигнул, дав понять, что парню лучше перекусить где‑нибудь в другом месте.
Затем Даймонд любезно предложил Уне Мун донести до рынка одноколесный велосипед. Рыночное кафе было довольно уютным и подходящим для беседы. Усевшись за столик из зеленого пластика, молодая женщина, грея ладони о толстые стенки заварочного чайника, устремила на Питера взгляд своих темно‑карих глаз.
— В такую погоду вам следовало бы одеваться теплее, — заметил Даймонд, рассматривая черный хлопчатобумажный свитер Уны.
— Расскажите мне о Саманте, — попросила она.
Даймонд умел, когда это нужно, не обращать внимания на слова собеседника.
— У нас мало вермени, — произнес он. — Скажите, Уна Мун — ваше настоящее имя?
Женщина нахмурилась:
— А вам какая разница?
— Люди вашей профессии нечасто выступают под своими настоящими именами.
— И что? Это свободная страна. Мы имеем полное право защищать себя от подобных вам болванов, которые пытаются втиснуть нас в рамки существующей системы. Я хочу сохранить индивидуальность. Мне не нравится быть всего лишь фрагментом данных из какого‑то компьютерного файла.
— И все же Уна Мун — ваше подлинное имя.
— Откуда вы знаете?
— Благодаря компьютеру. Как бы вы ни переживали по поводу своих гражданских прав, в общенациональном компьютерном архиве есть данные о вас. И обо мне тоже. И о премьер‑министре. А также обо всех автовладельцах.
— У меня нет машины!
— Вот и Саманта тоже выступала под своим именем.
— Она в нашем деле недавно. Думаю, скоро она поумнеет — если только останется в живых. Это просто позор, что вы до сих пор не смогли схватить этого типа.
— Вам неприятно, что кто‑то знает ваше настоящее имя?
— Отвяжитесь. Что вам от меня надо, чертова ищейка?
— По тому, как вы говорите, чувствуется, что вы воспитывались в приличной семье и получили неплохое образование. Вы учились в университете?
— Послушайте, училась я в университете или нет — не имеет никакого значения. Чего вы хотите? Повесить на меня какое‑нибудь дело? Вам больше заняться нечем?
— Насколько я понимаю, вы ведете ваш нынешний образ жизни уже давно.
— Что значит — «ваш нынешний образ жизни»? Давно ли я бродяжничаю и живу в заброшенных домах? Разумеется — с тех самых пор, как бросила Оксфорд. И раз уж об этом зашла речь, то скажу — да, я проучилась там год. Но, может, мы все‑таки поговорим о чем‑то более важном? Например, о том, что вы собираетесь сделать для спасения Саманты.
Даймонда невозможно было заставить сменить тему разговора, если он этого не хотел.
— В то время, когда убили Бритт Стрэнд, вы жили в заброшенном доме на Трим‑стрит. Я видел вас на одной из фотографий, сделанных там.
— Ее убили вовсе не том доме. Никто из наших не имел к этому отношения.