— А рвы достаточно глубокие, чтобы в них можно было укрыться?
— Во всяком случае, не рядом с памятником.
— Следовало бы использовать для проведения подобной операции вертолет. Но, похоже, не получится, поскольку нам нужно соблюдать осторожность.
Лицо Тотта покраснело.
— Я не готов подвергать риску жизнь своей дочери.
— Успокойтесь, Гарри, об этом речь не идет, — произнес Фарр‑Джонс. — Безопасность Саманты для нас на первом месте.
— По этой причине я предлагаю вести наблюдение предельно скрытно, — добавил Уоррилоу.
— Наблюдение за чем? — уточнил Даймонд.
— За вашей встречей с Маунтджоем.
— Пока я не согласился ни на какую встречу.
— Но я уверен, что…
— Я бы на вашем месте ни в чем не был уверен, — оборвал инспектора Питер. — Мы еще ни о чем не договорились. Вы ведь не забыли, что я гражданское лицо?
Возникла неловкая пауза. По лицу Джона Уигфулла было видно, что он хочет что‑то сказать. Наконец он не выдержал:
— Есть несоответствие между двумя посланиями, полученными от Маунтджоя. Вы заметили? Вчера он потребовал, чтобы мы держали наготове машину. А сегодня требует, чтобы использовали такси.
— А автомобиль есть? — поинтересовался Даймонд.
— Конечно. Я ведь вам говорил.
— Ну да. Вы еще, кажется, говорили, что она нашпигована «жучками» — очень хорошо замаскированными.
— Верно.
— Она не понадобится, — улыбнулся Даймонд. — Со стороны Маунтджоя это был всего лишь ложный трюк, отвлекающий маневр. Он опережает нас в игре. Не забывайте, у него были годы на то, чтобы все спланировать.
Уоррилоу шумно выдохнул и скрестил руки на груди, всем своим видом показывая: он давно уже понял, что преступник пытается запутать его и всех остальных.
— Что же вы предлагаете? — обратился он к Даймонду.
Питер почувствовал, что пора выкладывать карты на стол.
— Если хотите, чтобы я с вами сотрудничал, джентльмены, вам придется принять кое‑какие мои условия, — заявил он. — Точнее, условия Маунтджоя. Никаких «жучков», раций, оружия или наблюдения. Я отправлюсь на Лансдаун‑роуд один и посмотрю, что там и как. Иными словами, наблюдение буду вести именно я, и никто другой. Если вернусь живым — а я на это рассчитываю, — мне будет что вам рассказать.
— К чему вы клоните? — воскликнул Уоррилоу. — Вы ведь работали в полиции. Мы профессионалы, а не какие‑нибудь бойскауты. Маунтджой — беглый заключенный, отбывавший пожизненный срок, да к тому же склонный к насилию. Наша задача — схватить его и вернуть за решетку. Мы не можем идти у него на поводу.
— А если вы его схватите, что будет с дочерью мистера Тотта? Вы об этом подумали?
— Преступник расскажет нам, где она находится.
— Вы действительно так считаете? — спросил Даймонд, глядя на инспектора Уоррилоу.
— Да. В конце концов, он образованный человек. Уверен, Маунтджой поймет, что игра окончена.
Даймонд обвел взглядом остальных присутствующих, чтобы понять, согласны ли они с Уоррилоу, а затем произнес негромко и бесстрастно:
— Несколько лет назад один налетчик ограбил ряд почтовых отделений в Мидленде, убив трех служащих. Его прозвали Черной Пантерой — возможно, потому, что он действовал в капюшоне черного цвета. Вы помните эту историю?
Уоррилоу мрачно кивнул. Случай действительно был известный, и о нем часто рассказывали полицейским курсантам во время обучения. Тем не менее Даймонда никто не прервал.
— Он становился все более дерзким, — продолжил он. — Похитил в Киддерминстере девочку‑подростка, дочь богатых родителей, и потребовал за нее выкуп в пятьдесят тысяч фунтов стерлингов. Этот тип все тщательно спланировал. Нашел идеальное место для содержания заложницы. Послания отправлял на полосках бумаги, печатая текст на электрической машинке. В самом начале поисков девочки полиции повезло — удалось обнаружить угнанную машину, в ней были найдены шлепанцы похищенной и магнитофонная запись. На ней девочка просила, чтобы члены ее семьи выполнили все требования преступника. Лабораторные исследования показали, что похищение — дело рук того самого грабителя, который обчистил почтовые отделения, то есть Черной Пантеры. Полицейские понимали, что имеют дело с убийцей. На поиск преступника были брошены огромные силы. Девочка отсутствовала восемь недель. Когда ее наконец нашли в какой‑то канализационной трубе, голую, связанную куском провода, было слишком поздно. Девочка была мертва. Тот, кто ее похитил, оказался настоящим садистом. Его схватили случайно через девять месяцев, когда он готовился к новому ограблению почты. А теперь вопрос: как вы думаете, почему девочка погибла? Ответ простой — на том парне уже висело несколько убийств. Одним больше, одним меньше — ему было безразлично. Как вы считаете, если бы этого типа схватили до того, как девочку нашли, он бы сообщил полиции о ее местонахождении?