Валя подошла своей обычной танцующей походкой, при которой её бёдра колыхались, как у танцовщицы живота, и решительно сдёрнула с меня одеяло. Я машинально проводила его взглядом и увидела свои ноги — стройные, длинные, красивущие! Заросшие… Ой, мамочки!
— Завтрак на столе, Алечка, давай уж просыпайся! Торопись, а то мама твоя как займёт ванную, так и уйдёшь неумытая!
И Валя выплыла из комнаты.
Да, мама любила принимать ванну по утрам… Любит? Я запуталась. Какой сейчас год? Это всё вообще реально? Или я сплю? Сон… Как узнать, сон это или нет?
Я поднялась, чуть покачнувшись, и решительно ущипнула себя за мякоть руки. Той мякоти там всего ничего… Худышка! Ох, больно! Значит, не сон. Перевела взгляд на запястье левой руки и вспомнила. Янтарный браслет, фамильная ценность от бабушки-ведуньи. Баба Мара велела подумать про момент, с которого мне нужно изменить свою жизнь.
А я не поверила.
В шкафу должно быть большое зеркало на всю створку. Мама специально просила такой шкаф для меня — с зеркалом. Я осторожно открыла шкаф, заглянула в него. Аккуратно сложенные стопочки маек, брюк, юбочек… Колготки, господи, кошмар, я такое носила? Свитера, свитерочки, а вот этот я помню! Мой любимый!
Глянула в окно — лето! Форточка открыта, свежий воздух — ой какой свежий! И шум проспекта — знакомый и привычный… Так, надо одеваться и выходить из комнаты. Даже если мне очень страшно и волнительно, надо посмотреть на маму и папу! И узнать, какой год на дворе!
Вышла. Вообще шикарно вышла, если честно. Забыла, что у нас в коридоре стояла тогда тумбочка с ногами-раскоряками, и влепилась в неё с размаху ногой в тапочке!
— Уй-й! — взвыла и тут же услышала:
— Ляля, ну в кого ты такая неуклюжая уродилась? Сломаешь же в конце концов хорошую вещь!
— Нина, прекрати третировать ребёнка! Дочка, не ушиблась?
На душе стало вдруг так радостно и так светло, что я выпорхнула, как птичка, в зал и сказала звонко:
— Мама, папа, доброе утро!
— Доброе, — буркнул папа. — На вопросы надо отвечать.
— Я не ушиблась, спасибо, папочка! — и чмокнула его в облысевшую макушку. Папа довольно надулся, но спрятался за утренней газетой. Зато мама вступила в беседу:
— Ляля, что ты надела? Ты с ума сошла?
— А что? — я оглядела свои джинсы и тот самый свитерок, связанный Валей из журнала Бурда — с тремя скотч-терьерами.
— Ты же на урок идёшь! Быстро переодевайся в школьную форму!
— Мам, ну пожалуйста! — по привычке протянула я. — Это же не школа, а частная преподаватель, можно, я так пойду?
— Нет, Ляля, не спорь.
Мама сделала строгое лицо и даже голос повысила. Я вспомнила, что пререкаться с ней никогда не было толку. Поэтому вздохнула и пошла обратно в комнату. Школьная форма висела на плечиках в шкафу. Я стащила с себя любимую одежду и натянула коричневое шерстяное платье. Оно всегда кололось, и я поёжилась. Расправила воротничок с пришитыми кружевами. Одёрнула манжеты. Валя всегда пришивала воротничок два раза в неделю: в среду и в воскресенье. И передник гладила тогда же. А сегодня у нас что?
Глянула на календарь, который стоял на секретере рядом с подставкой для учебника. Суббота. 14 мая. Год тысяча девятьсот восемьдесят восьмой. С ума сойти! Мне двенадцать лет…
Что же я должна изменить?
Может, чёртову скрипку?
Я обернулась к инструменту. Трёхчетвертушка моя… Сколько же я её мучила в детстве! А до целой скрипки так и не доросла. Азалия Эдуардовна умерла, некому стало меня учить. Или мучить. Мне было скучно играть на скрипке. Так скучно, что хоть рыдай от тоски! Но мама непременно желала, чтобы я пошла по её стопам и поступила в консерваторию… Сама обожала свой рояль и играла на нём каждый день, а мне выпала карта скрипки.
А если всё из-за этого?
Если бы я не бросила заниматься скрипкой, может, стала бы известным музыкантом? Блистала бы на сценах Парижа и Милана…
Что ж, если так, если баба Мара мне дала шанс со своим браслетом изменить своё будущее — я выдержу скрипку. Как бы мне ни было скучно.
Завязав на спине пояс передника, я решительно вышла в гостиную и предстала перед мамой с футляром от скрипки в руках.
— Ну вот, так лучше?
— Лучше, Ляля. Только сегодня у тебя с головой совсем не всё в порядке, — поджала губы мама. — Ты косы заплетать собираешь? Будь добра, успокой меня. Ты же не хотела пойти на урок к Азалии Эдуардовне такой растрёпанной?
Косы… Чтоб их… Совсем забыла! Сколько лет уже ношу короткую стрижку, косы состригла в семнадцать, когда в институт поступила. Теперь чеши их заново, заплетай, банты вплетай, чтоб красиво и равномерно было…