Что есть капитал? Грубо говоря, это продукт работы, который можно использовать для производства богатства. Он может быть разных видов. Завод — это капитал. Компьютерная программа, защищённая авторскими правами, может быть использована как капитал. Если после оплаты коммунальных услуг у вас остались деньги для игры на бирже, это тоже будет капиталом. Общим является то, что всё это может быть использовано для регулярного накопления прибыли в обществе, которое верит в частную собственность. Капитализм — это такая система, при которой социальный ландшафт определяется тем, кто владеет капиталом. В определённом смысле, сам капитал управляет обществом, используя для этого взаимозаменяемых человеческих посредников.
Но из этого не следует вывод, что решение наших проблем лежит в использовании политических структур для «приручения» капитала, для придачи ему большей рациональности, большей «демократичности». Богатство в наши дни сосредоточено в руках немногих избранных, как никогда ранее в истории, несмотря на все эксперименты вроде социализма и социальной демократии. Политическая власть может обеспечить контроль над людьми, но не может заставить капитал функционирвать как-то иначе. Для этого потребуется фундаментальная общественная трансформация. И пока в основе нашей экономической системы лежит частная собственность, капитал будет иметь тенденцию накапливаться всё больше и больше. И наше общество будет вынуждено существовать в условиях всё усиливающегося расслоения, несмотря на все сдержки и противовесы.
Магнаты
Рынок вознаграждает умение, талант и отвагу, но лишь тогда, когда они служат получению прибыли.
Главным качеством, по которому происходит естественный отбор тех, кто находится на вершине пирамиды, является способность принимать решения, основанные на том, что даст ещё больше власти. И власть эта не получается из воздуха. Она состоит из способностей и усилий других людей.
Все издержки за накопление власти спускаются сверху вниз: их оплачивают не только рабочие, потребители и жертвы загрязнения окружающей среды, но и их супруги, секретарши, и домашняя прислуга. Однако они не могут избежать необходимости принимать решения, основываясь на экономических соображениях, ведь в противном случае они лишатся власти. Возможно, дело тут в силе воли, но только сила воли в данном случае — крайне узкое и ограниченное понятие.
Можно было бы сказать, что капитализм наделяет властью худших, но это будет далеко от сути. Дело не в том, что экономика обогащает наименее достойных людей, а в том, что, несмотря на их личные качества щедрости или скупости, их власть зависит от способности вести себя соответствующим образом. В тот момент, когда исполнительный директор перестаёт считать получение прибыли своим жизненным приоритетом, он сам или его компания немедленно вытесняется с рынка менее принципиальным конкурентом. Например, в мире, где корпоративные решения регулируются необходимостью публикации привлекательных ежеквартальных отчётов, CEO попросту не имеют возможности принимать экологически–ориентированные решения. Да, они могут продвигать экологические продукты или возобновляемую энергию, если это является частью маркетинговой компании или PR–стратегии, но по–настоящему эко–центричные решения могут приниматься только вовне рыночных отношений.
Поэтому для понимания того, что капитализм вреден, вовсе не обязательно убеждать себя в том, что все исполнительные деректора — плохие люди. Напротив, апологеты свободного рынка часто ссылаются на человеческую природу, когда это необходмио для доказательства полезности свободного рынка. Они оправдывают разрушительный характер нашей экономики тем, что, якобы, ни одна другая система общественных отношений не способна мотивировать человека на удовлетворение своих потребностей.
Кто на самом деле гибнет, когда они убивают?
Политиканы
Этих все ненавидят. Мы могли бы этому удивиться, учитывая, насколько успех любого политика зависит от способности «понравиться», но причина для человеческой ненависти достаточно проста. Они получают работу, обещая нам лучший мир, но суть их работы — править миром, не давая нам возможности его изменить.
Как и всякая другая форма работы, правление навязывает собственную логику. Только подумайте о том, что происходит в Кремле, или Пентагоне, или в здании мэрии любого города. Ежедневная деятельность подобных учреждений не меняется, кто бы ни встал у руля. Сегодняшняя деятельность кремляди не отличается от того, что было при большевиках или даже при царе. Политики, может быть, и наделены властью в рамках государственных структур, но именно эти самые структуры и определяют, что можно делать с этой властью.