Как это ни парадоксально, но «постфордистская» экономика оживляет те самые виды трудовой деятельности, которые, казалось, умерли с появлением автоматизации. Поскольку ведущие гиганты индустрии больше не нуждаются в значительной части людей, которые оказались ограблены капитализмом, рабочих теперь можно нанимать на работу в дешёвые потогонные мастерские по всему миру. В эти низкотехнологичные ужасные цеха, которые не требуют особых затрат на машинное производство. Потогонные мастерские идеально подходят для удовлетворения быстро меняющихся запросов современной системы производства, которое может потребовать хитрые стежки в один день и футболки с рукавами в другой. Зачастую такие мастерские — единственный способ удовлетворить спрос, порождаемый потребительским рынком, основанным на новизне и уникальности миллионов различных продуктов.
В сложившихся обстоятельствах профсоюзы безнадёжно проиграли борьбу на флангах, а сам этот метод сопротивления устарел. В институционализированном управлении рабочим трудом для стабилизации рынка больше нет нужды, поэтому их полезность для капитализма исчерпана. Производство больше не зависит от ригидных демографических концентраций, которые в прошлом представляли угрозу для бизнеса. Антикапиталисты продолжают оглядываться в поисках новых форм сопротивления, которые бы заняли места профсоюзов и рабочих забастовок.
Учителя и студенты
Всякий, кому доводилось проводить время с маленькими детьми, знает, как любят они учиться. С самого раннего возраста они подражают всем вокруг. Без этого инстинкта, который позволяет каждому новому поколению перенимать знания и навыки предыдущих, наш вид давным–давно бы вымер.
Уничтожить это врождённое детское любопытство крайне тяжело. Приходится вырывать их из семей, изолировать в стерильных условиях с парочкой переработавших взрослых, учить их тому, что знания — это дисциплина. Приходится отправлять их в школы.
До XIX века в Европе не было массового образования. К этому времени семья, самый древний общественный институт, уже не удовлетворяла требованиям по воспитанию новых членов общества (особенно рабочие семьи, которые стремительно фрагментировались под воздействием промышленной революции). Как только были наложены ограничения на детский труд, стало ясно, что детям придётся где-то проводить весь световой день. Правительства относились к обязательному школьному образованию как к способу получить смиренное население: послушных солдат для армии, послушных рабочих для заводов, исполнительных чиновников и им подобных. Общественные реформаторы смотрели на вещи иначе, они видели в школах способ возвысить человечество. Вот только воплощать их задумки всё равно должно было правительство.
Обязательное образование шло рука об руку с индустриализацией, и в итоге образование стало полноценным сектором экономики. Управляемая государством инкарнация этой индустрии до сих пор работает. Её основной функцией является удерживать молодых людей подальше от улицы и запрограммировать их на стандартизированное поведение. Частная инкарнация стала прибыльным сектором экономики: абстрагированное от ежедневной жизни образование стало ещё одним товаром, который можно купить или продать, подобно любому другому.
Что можно сделать со всем этим избытком рабочей силы в механизированном мире, где самообслуживание в продуктовом магазине и электронная регистрация в аэропорту вытесняют рабочие места, которые обеспечивали интеграцию граждан в общество? Одно из решений: — отложить их вступление во взрослую жизнь в качестве самостоятельной рабочей силы. Сегодняшние аспиранты продолжают свои аспирантские труды много доьше, чем когда-либо раньше. Они учатся, чтобы получить преимущество, длинный список степеней и достижений, ещё один пункт в резюме. Это помогает распространению мифа о том, что тяжёлое положение безработных и менее удачливых людей — их собственная вина. Что им следовало лучше учиться.
В те времена, когда власть в основном передавалась по наследству, только богатые и могущественные могли отправить своих детей учиться. В условиях современной экономики, основанной на кредитах, когда многие живут не по средствам в надежде улучшить собственное положение в будущем, стало намного легче желать богатства и власти — теперь за деньги. Если вам нужна достойная работа, придётся выложить тысячи или даже десятки тысяч за необходимые звания и степени. Это положение дел загоняет студентов в долговую ловушку, заставляет их продавать себя на условиях, которые задаёт рынок. Ставит их в положение крепостных. Чем более образованная рабочая сила, тем более привиредливы работодатели. И в условиях динамически меняющейся экономики рабочие вынуждены снова и снова садиться за школьные скамьи.