Надо проверить артефакт и обновить гардероб. Нельзя же два дня в одном и том же ходить. Думаю, на завтра подойдут молочного цвета скинни и лёгкая блуза. Лето наконец вступает в свои права, погодники обещают плюс двадцать восемь. Еще пару футболок, шортики и чистое белье. С этими мыслями запускаю руку в сумку, проводя большим пальцем по пришитому в подкладку артефакту. Подушечки обжигает ледяной магией отца, а сумка расползается по шву. Бешеная метла! В шоке прислоняюсь к стене, рассматривая кожаные лоскутки. Он уничтожил мамин портал. Тысяча гарпий! Кому из нас после этого нужно в приют?!
В конце коридора раздается резкий звук бьющегося стекла, а следом за ним сдавленные, но крайне забористые ругательства.
- Вик?! – выкрикиваю испуганно, но в ответ слышен только шум воды.
На одних рефлексах бросаюсь к входной двери. Все равно ничем помочь ему не смогу. Торможу уже на лестничной площадке, ругая себя, как последнего дракона. На ватных ногах возвращаюсь в квартиру.
- Мистер Мунн? – стучу в дверь ванной, - Мистер… тьфу… Вииик! Открой!
С силой дергаю за ручку, и тут же получаю дверью по носу. Надо же - незаперто.
Жду несколько секунд, с досадой потирая ушибленное место, а потом вхожу.
На светло-серой плитке шелестит ветками бамбуковый лес, мягкий, тёплый свет ложится на осколки зеркальной полки. Шампунь тоненькой струйной течёт на зубную щётку.
- Ты в порядке? – деликатно спрашиваю у сидящего на полу мужчины.
- Вполне, - отвечает немного заторможено, - Оперся неудачно. Полка упала.
- Идея с душем, в принципе, не самая удачная, - говорю, скрестив руки на груди.
- Или помоги или не мешай, - отзывается неожиданно резко маг.
Фыркаю, но все-таки протягиваю руку, чтобы помочь подняться. В этот момент приходит запоздалое осознание, что мужчина полностью голый. Мать моя дракониха! От неожиданности вырываю ладонь, позволяя командиру обратно рухнуть, ударяясь головой о раковину.
- Со всем с головой плохо? - шипит Мунн, потирая лоб.
- Ты голый! Мать моя дракониха! СОВСЕМ голый! - выдаю с ужасом.
- Думаешь, лучше мыться в одежде? – ощупывает затылок.
- Нет, - смущённо опускаю глаза, тут же натыкаясь на крепкие мужские бедра, - Но тогда дверь закрывать надо.
Чувствую, как без того красное лицо становится пунцовым.
- Не имею такой привычки, - язвительно разводит руками, - Живу один.
Да что ж это такое! Тысяча гарпий! Беру первое попавшееся полотенце с крючка и бросаю командиру.
- Прикройте, кхм... – многозначительно указываю глазами вниз, - И тогда я вам помогу.
- Сколько условий для помощи, - ухмыляется мужчина, прикрывая естество полотенцем.
Дальше краснеть уже некуда, но я успешно пытаюсь. Пушистое полотенце глубокого зелёного цвета плотно обернутое вокруг его бедер, заставляет мою фантазию работать с удвоенной силой. Мунн перехватывает мой взгляд, и на его лице растекается довольная ухмылка. Потом, он аккуратно поднимается, опираясь на борт ванной. Украдкой рассматриваю мускулистое, поджарое тело. Ничего лишнего. Сила и гибкость во плоти, как в самых сокровенных девичьих снах, где кто-то большой и сильный обязательно спасает слабую принцессу. Ловлю себя на том, что дыхание становится глубже. Взгляд падает на багровые рубцы. Штатные целители быстро и эффективно залатали рану, позволив организму самостоятельно восстанавливать связи между тканями. Вот, только, что-то меня смущает. Внимательно просматриваю матрицу заклинания. Грубые алые стежки стягивают кожу, не давая ей расползаться, они же удерживают мышцы. А клеевая основа не заложена. Да и, вектор направлен криво, из-за чего заклинание активно оттягивает энергию из организма, затрагивая даже нити ауры.
- Что-то не так? – вопросительно смотрит командир.
Раздраженно отмахиваюсь, а потом поддаюсь порыву и касаюсь пальцами рубца. Мунн вздрагивает, болезненно морщась. Пробегаю подушечками один раз, другой, чувствуя не просто бугорок на коже, а туго переплетающиеся нити заклинания. Теперь медленнее, вот так. Нащупываю пульсирующую жилку. Она надрывно бьется, пытаясь сдержать края. Тихо, глажу её, лишь спустя пару секунд прикрываю глаза, и подцепляю нить. Чужая магия звенит в ушах, аура Мунна подергивается серым.