- Давай! – протягиваю руку мелкой истеричке, - Хватайся уже!
- За что? – она многозначительно пялится в мой пах.
Перевожу взгляд туда же, запоздало вспоминая об отсутствии штанов. Бездна! Южный плюс выдаёт все мысли с потрохами. Разворачиваюсь и иду в ванную обратно. Этот день когда-то закончится?
Раздраженно натягиваю брюки, пытаясь утихомирить свое тело. Она маленькая еще! В дочери тебе годится, наверное, престарелый ты инквизитор. Смотрю на осколки зеркала, подозреваю, что и до утра моя квартира претерпит ещё какие-то изменения.
- Сейчас пельменей сварю и поедим, аварийная мисс, - говорю, выходя из двери с максимально невозмутимым видом.
Амелия мирно сопит, свернувшись калачиком рядом с холодильником. Умаялась за день.
- И что мне с тобой делать? – тихо спрашиваю себя в очередной раз.
В голове проносится десятка два вариантов, но все сплошь непристойные. Нет, Мунн, держи себя в руках. Зачем тебе мелкая девчонка? Вон, лучше Берте позвони. Эта бестия всегда готова удивлять, экспериментировать в постели и за ее пределами.
Девушка что-то бормочет во сне. Вздыхаю, осознавая, что сам тоже смертельно устал. Аккуратно подсовываю руки, чтобы отнести её в спальню. Тело совсем невесомое. Вообще не ест что ли. Амелия утыкается носом в мое плечо, и я чувствую, как кровь стремится к югу, пульсом ударяя в пах.
И где моё самообладание и железная воля? Правильно. В бездне.
Перекладываю на кровать, с трудом сдерживая сбившееся дыхание. Ладонь зависает в сантиметре от мерно поднимающейся груди.
Волевым усилием накрываю одеялом. Пусть отдыхает, а мне нужно привести кухню в порядок, и сварить эти несчастные пельмени! А ещё, позвонить Берте, пока южный полюс не разорвало от напряжения.
Глава 12. Утренняя гостья
Ближе к рассвету сон пропадает, оставляя меня один на один с тишиной и белым потолком. Полночи провозился, восстанавлия кухню, потом не было сил даже поесть. А теперь мысли плывут в голове одна за другой, мешая спать.
Мисс Вольт- избалованная истеричка, легко читаемая, словно открытая книга. На первый взгляд. Но после первых строк, осознаешь, что издание на одном из восточных языков, и написано иероглифами. Предсказать её поступки просто невозможно, понять ход мыслей - нереально.
Половина рассказов не стыкуются в деталях, другая половина абсурдна по содержанию. И что, за дурацкие запреты отца, если в итоге, после скандала, он отпускает её на все четыре стороны? А атака прессы? Не укладывается в моей голове подобная история. Надо наведаться в архив и посмотреть информацию по знаменитому семейству. Что-то мистер Волкер знает, чего не знаю я.
Сквозь неплотно задернутые шторы виден кусочек розоватого неба. Лежать дальше смысла нет, хотя мой отряд сегодня в ночную смену. Поднимаюсь с дивана и медленно плетусь на кухню в одних штанах. По дороге вспоминаю, что воду кипятить придётся кастрюле, потому что при тщательном осмотре, выяснилось, что турка тоже повреждена. Тысяча гарпий ! Это не девушка, это – беда. Ходячий катаклизм, магическое недоразумение. Телефон, валяющийся на подоконнике, несколько раз коротко пиликает, но я решаю, что без кофе никаких разговоров.
Вода почти закипает, но залить кофе мешает дверной звонок. Кто-то настойчиво хочет моего общества. Задумчиво смотрю на часы, только полпятого утра. Кого ещё гарпия на хвосте принесла? Шлепаю босыми ступнями по полу. Если это опять соседка снизу будет жаловаться на шум, то просто пошлю её к драконам! Достала! То ей оборотни мерещаться, то вампиры, то оргии с драконами.
На пороге в тонком бежевом плаще стоит Берта. Черные волосы собраны в идеальный высокий хвост, а каблук на красных лаковых туфлях напоминают ходули.
- Не могу больше без тебя, - мурлычит, демонстративно развязывая пояс, - Иду на любые твои условия. Я буду твоей любимой пушистой киской, поэтому даже не думай о расставании. Да, малыш-ш-ш, я все поняла.
Она распахивает полы, демонстрируя полностью обнажённое тело. Я скольжу взглядом по гладкой коже с идеальным загаром. Пышная грудь с возбуждено торчащими сосками мерно вздымается в такт глубокому дыханию, идеально плоский живот и крутые бедра. Неожиданно приходит осознание, что это роскошное, ухоженное тело слишком фальшивое.