— И правильно гоняет, тут многим его гонки жизнь спасли. Фракция большевиков полностью поддерживает Корецкого. — говорит вожак большевиков.
— Анархисты за Корецкого, он хоть и требует, но по делу. Командир нужный и мы за. Я прав братва. — говорит Сыч, как зовут не знаю, парень лихой с нами в налёте за эшелоном был.
Его товарищи поддержали его гулом.
— Мы меньшевики против. Он слишком авторитарен и не прислушивается к мнению командования. — возмутился подпевала изгнанного комбата.
— Вы б помолчали бы лучше. Когда эшелон угоняли, из за кого потери? Кто вовремя позицию не занял. Кто проспал по пьяне. Если б не Пётр Сергеевич много больше потеряли. — рычит Сыч.
Новые порядки мешали и помогали. Керенские болтуны разваливали армию семимильными шагами. А организованное ими наступление, чудом не закончилось катастрофой. Вот и у нас в полку нехватка винтовок возникла. У Мирона Епифанова, солдата из первого батальона были связи на Сестрорецком заводе, решили купить напрямую. Золотишка мы захватили у германцев, во время наступления и решили советом придержать.
— Едут, Корецкий, Сыч, Епифанов. — говорит председатель совета.
— Ещё Емелю надо взять, на Петра Сергеича не сознательный солдат напасть может, а Емеля любого снесёт. — говорит Сыч.
Сыч проникся ко мне когда мне удалось полк из окружения вывести и почти два полка германцев разбить. Тогда то мы казну германской дивизии и захватили. Правда потеряли мы многое и многих.
Едем на поезде.
— Вот скажи, Сергеич, кто прав мы или большевики? Как для людей лучше? — спрашивает Сыч.
— Большевики, более правы, но и у вас кое что нужно взять в новый мир. — отвечаю я.
— И что у анархии взять надо? — спрашивает Мирон.
— Самоорганизацию в первую очередь. Люди должны научится самоорганизовываться. Ваши идеи правильные, но они созданы для идеального общества. А его быстро не построишь, вот и придётся с себялюбием бороться. Сколько ещё пены на поверхность вылезет сами удивитесь. — говорю я.
— Да умеешь, ты ваше благородь, мозги заставить работать. — говорит Сыч.
На его слова “ваше благородие” к нам подошли моряки.
— Это что тут офицер с нами? — говорит один из них.
— То офицер правильный, товарищ надёжный, в бою проверенный и доверием солдатских масс наделённый. — говорит Сыч.
— Сыч, ты? — кричит один матрос на весь вагон.
— Рома, друг! — орёт в ответ Сыч. — Вот друзья, друг мой Рома, мы на съезде анархистов познакомились. Это, Ром, Мирон он большевик и Пётр Сергеевич Корецкий слышал небось, ну Емелю ты знаешь.
— Это Жека и Прол, мы в Кронштадт возвращаемся. Корецкий-это тот, что полк вывел и германцу по шее навалял. — говорит Рома.
— Он, дружище. Если б сам не участвовал не поверил. Ты прикинь все на восток бегут, а Сергеич на запад сначала ударил. Ух и бегали у нас германцы, а потом мы бронепоезд и эшелон захватили, жаль бронепоезд взорвать пришлось иначе не уйти было. — рассказывает взахлёб Сыч.
— Пётр Сергеич от всех балтийцев вам спасибо. Мы когда про эпопею полка узнали думали врут газеты. Потом уж с людьми поговорили и узнали, что врут что б временных прикрыть. — говорит Жека.
— Вы давно из Питера? Что там? — спрашиваю матросов.
— Голодно, временные больше заседать любят, чем вопросы решать. В городе бардак. Керенский когда тюрьмы открыл и всякую шваль выпустил. После провала наступления дезертиров полно. — говорит Жека.
— Вы чего в Питер то? — спрашивает Прол.
— На Сестрорецкий завод за винтовками. У нас в полку сейчас в основном немецкие, а патрон русский. Вот и решили на заводе добыть. Верите все вагоны в округе проверили, нет винтовок. — вздыхает Сыч.
— Мы вас до города на баркасе подкинем, там крюк не большой. — говорит Рома.
Так за разговором добрались до Питера. Город был городом контраста, богатые промышленики, купцы, да и мелкие лавочники чувствовали себя хозяевами жизни. На их фоне простой обыватель смотрелся нищим. Мы пешком дошли до петропавловки где наших спутников ждал баркас. На нём нас довезли до железнодорожного моста на обводном канале. Мы попрощались с моряками и пошли к заводу.
Глава 23
До завода добрались к полудню. Мирон ушёл на завод, мы сели на лавку под деревом.
Мирон вышел с мужчиной в годах.
— По оружию договорился, правда будут драгунские. На время пребывания вас разместят. Я домой. — говорит Мирон.
— Меня называйте Макарычем, так все кличут. Пойдёмте. — позвал нас мужчина.