– Можете подробнее рассказать о скандале с публикацией статьи?
– Рассказывать особо нечего. Три года назад я рассчитал комплекс поправок для гравитационных катапульт. Но я математик, практической проверкой занимался профессор Саяров. Он не самый приятный в общении человек, но очень талантливый организатор. Теория была блестяще доказана. Я подготовил черновик совместной статьи, однако, когда профессор переслал чистовой вариант в «Science», в нём не оказалось соавторов. Не знаю, в чём причина. Вряд ли профессор умышленно «забыл» про меня, скорее, что-то напутал при заполнении реквизитов статьи. Ошибку заметили уже после выхода журнала. Я тогда получил официальные извинения от редакции. Мне даже предлагали отозвать тираж и поменять все экземпляры на исправленные, но я отказался. Слава меня не интересовала. Однако скандал, раздутый журналистами, принёс мне известность. Вряд ли безвестному молодому математику, могли дать грант на расчёт траекторий для доставки астероидов к Марсу. Так что шумиха, скорее, пошла мне на пользу. На профессора я не в обиде, даже если он сделал всё нарочно. Хотя ума не приложу, зачем ему могло это понадобиться.
Пьер явно заготовил речь после перепалки в рубке. Всё выглядело вполне логично, но проверить его слова я не мог.
– Понятно, – только и сказал я. – А самоубийство вы исключаете?
– Абсолютно. Профессор любил себя и очень дорожил своей жизнью. Он вообще был человеком невероятно скупым, и недоверчивым…
Пьер улыбнулся каким-то своим мыслям и сказал:
– Профессор был параноиком, он даже лечился. Почти вылечился, но его убили… – Пьер посмотрел на меня. – Грустная и несмешная шутка, извините.
– Так у него были враги готовые пойти на убийство?
– Не знаю. Конкуренты, научные оппоненты, многие его недолюбливали, но вряд ли кто-то решился бы на убийство. Генри Драйден – другое дело. Именно он изо всех сил раздувал скандал, а когда истина открылась, его выгнали из газеты. Он мог затаить обиду и отомстить при первой же возможности.
Я кивнул.
– С ним я ещё поговорю, но всё же хочется уточнить некоторые детали.
– Спрашивайте.
– Почему вы отправились на Ожерелье грузовым лифтом?
– Это прихоть профессора. Он считал, что так безопаснее, чем на пассажирском. Если честно, я не ожидал, что на грузовых рейсах бывает столько пассажиров.
– Обычно гораздо меньше… – Я ненадолго задумался, после чего спросил. – Так всё же у профессора были причины для опасений?
– Не знаю. Раз он убит, значит, были…
– А что профессор хранил в запечатанном отсеке?
– Он что приклеил на дверь бумажку с печатью? – Пьер улыбнулся, но вдруг посерьёзнел. – С отсеком ничего не случилось?
– Я проверял сенсоры. Груз в сохранности. Это что-то ценное?
– Нет, – поспешно ответил Пьер. На мой взгляд, слишком поспешно. – Конечно, наши материалы имеют научную ценность, но я не уверен, что на Земле и в ближнем космосе найдутся хотя бы три специалиста, способных в них разобраться.
– Что за материалы?
– Ничего особенного. Общие теоретические положения, скорее, фундаментального плана, чем прикладного.
Я чувствовал, что Пьер чего-то недоговаривает, но давить на него не стал.
После разговора с Пьером я отправился к Анне.
– Я думала, вы постучите, – сказала она в ответ на вызов с терминала.
– Стучать в герметично закрытую дверь бессмысленно, особенно если она… – я вдруг понял, чего не учёл до сих пор, и тихо договорил: – звуконепроницаема.
– Ну, входите же, капитан, – позвала Анна.
Я спохватился и ввёл код.
Анна переоделась. Вместо легкомысленного пляжного платья на ней был строгий брючный костюм.
– Хотите чего-нибудь выпить, капитан? – предложила девушка.
– Кофе, если не сложно… – машинально ответил я.
Анна потянулась к синтезатору, но я остановил её:
– Хотя нет, лучше чуть позже. Думаю, вам есть что рассказать?
– Да. – Анна замолчала, словно собираясь духом. – Я не сразу вспомнила, но Генри отлучался на пару минут.
– Когда это было? – спросил я и, старясь, чтобы голос не выдал меня, уточнил: – незадолго до выстрела?
– Не знаю, я не слышала выстрела. – Анна задумалась, глядя в потолок. – Генри вышел, как только началась качка, но через несколько минут вернулся. На нём лица не было. Уж не знаю, что случилось…
Девушка или не имела цели подставлять Генри, или была достаточно умна, чтобы не попадаться на провокационные вопросы.
– А зачем вы отправились на Острие Равноденствия?