Пока я рассуждал о тяготах моего существования, вновь пришли серые плащи с тележкой. Увидев лужу возле моей клетки что-то сказали на непонятном языке и выдали вдобавок к жёлтым киви горшок и кожаный мешок с водой.
Прошла неделя. Не изменилось ничего. По-прежнему трижды в день приносили уже осточертевшие жёлтые плоды, забирали пустой мешок с водой и полный горшок, и давали полный мешок и пустой горшок взамен. Чтобы чем-то занять себя, я строил рожи четырёхрукой обезьяне в одной из клеток. На большее ума не хватало. Видимо, ударившаяся голова соображать отказывалась наотрез. Обезьяна отвечала взаимностью. Строила рожи, показывала задницу. Тоже скучно бедняге. Она, в отличие от лысых обезьян, в клетке одна. Попытки разговорить разносчиков еды успехом не увенчались. Они молча уходили, не обращая внимания на меня.
Бежать тоже не получалось. Время от времени я вспоминал отца, мать и девушку и на меня накатывало уныние. Они наверняка переживали из-за моего исчезновения и им было сейчас не лучше, чем мне.
В одной из клеток сидел знакомый мне косолапый. Мишка пытался прогрызть прутья, но не смог — настолько твёрдым оказалось дерево. Может, это и не дерево вовсе? Я пытался раскачать куб, чтобы прямо в нём куда-нибудь укатиться. Благо после армии опыт переноски круглого и катания квадратного у меня есть. Но не вышло. Только вновь ударился многострадальной головой о клетку.
Но к вечеру восьмого дня в нашем зоопарке наступило какое-то непривычное оживление. Откуда-то приехали пустые телеги, запряжённые… Ну скажем так: пушистыми свинолошадьми. Мужчина в коричневом плаще, которого я до этого видел лишь однажды, ходил возле клеток и придирчиво всё осматривал. Он на мои вопросы тоже не отвечал.
Каким-то приспособлением, похожим на деревянный башенный кран, приводимый в действие колесом с двумя людьми внутри, нас стали грузить на телеги. Сначала грузили то, что не было живым: статуи, какие-то камни с вырезанными иероглифами и прочие артефакты. Гружёные телеги уезжали, приезжали пустые. Артефакты заканчивались, стали вывозить животных. Все грузы провозили мимо моего узилища. На одну из телег погрузили шесть клеток с четырёхрукими обезьянами, а сверху на них положили кое-что весьма необычное…. Это был этакий угловатый камень, размером около полуметра. Но самое главное, это то, что он светился и пульсировал! Необычным ярко-синим светом, словно это не камень был, а светодиод, что из-за раковой опухоли стал большим и уродливым.
В какой-то момент из-за неровностей дороги он раскачался и упал прямо рядом с моей клеткой. Раздался страшный грохот, оглушивший меня, а ярчайшая вспышка ослепила. Свет от камня не ослабевал, а наоборот становился всё ярче и ярче. Я зажмурил глаза, закрыл лицо ладонями, но свет бил очень ярко даже сквозь веки и ладони. Заломило кости, раскалывалась голова. Я кричал, но не слышал своего голоса, пытался закрыться от ярчайшего света руками. Ничего не помогало. Свет пронизывал меня насквозь и будто вплетался в мышцы, кости и кожу. Я закрыл голову руками и свернулся в позу эмбриона. Мне казалось, что я умираю. Болело всё. Каждая частичка, каждая клетка моего тела истязала сознание болью. Вокруг метались какие-то тени. Звучали какие-то приглушённые голоса. Земля дрожала, а чей-то голос шептал что-то на ухо.
Что происходило дальше, я помню очень смутно. В какой-то момент, когда боль стала совсем невыносимой, я потерял сознание.
Вокруг был какой-то шум, похожий на гул крыльев миллионов комаров. Всё было во тьме, я ничего не видел и мог ориентироваться лишь на ощупь. Откуда-то раздался детский, но при этом удивительно неприятный, давящий на сознание и казалось отчаявшийся голос:
— Убей.
Я пытался на ощупь понять, где я нахожусь, и что же происходит.
— Убей комара.
Голос был очень неприятным, а моё состояние плачевным, так что я решил исполнить просьбу незнакомца, лишь бы он заткнулся. Но для этого мне нужно было видеть. Я пытался сказать об этом, но рот не слушался меня — я его не чувствовал и не мог даже промычать что-то. Я нащупал руками какую-то холодную стену. Стал шлёпать по ней руками, пытаясь избавиться то ли от источника комариного гула, то ли от источника мерзкого голоса.
— Убей комара.
Я шлёпал ладонями по стене, хлопал в ладоши в воздухе, надеясь убить писклявое насекомое. После многократных хлопков в ладоши я понял, что прихлопнул гада. Гул стал немного тише, а неприятный, давящий на сознание голос произнёс:
— Молодец.
Глава 3. Каварл. Дом родной
Поистине, высшими существами являются катарианцы — потомки Первояйца. Все остальные расы являются низшими и созданными, чтобы служить. Однажды низшие восстали, забыв о своём предназначении, и скинули ярмо рабства со своих плеч. Но наступит день, когда высшие объединятся и вновь будут править низшими. В тот день Светило воссияет надо всем Триалом.