Марьяна шла медленно. Как всегда по утрам в последнее время, она чувствовала себя совершенно разбитой, но сегодня к привычной многодневной усталости добавилось неизвестно откуда взявшееся чувство вины. Может быть, сон был тому причиной?
Сегодня ночью она видела своих родителей — впервые за долгие годы. Да что там — за всю жизнь, наверное! Они были еще совсем молодыми, как на выцветшей черно-белой свадебной фотографии в альбоме. Такими Марьяна их не помнила. Отец еще не хмурил брови, и у маминых губ не залегла глубокая складка… Они шли куда-то, держась за руки, а Марьяна пыталась их догнать, окликнуть, сказать что-то важное — и не могла. Потом падала от бессилия прямо в дорожную пыль, и плакала — совсем как в детстве.
Кажется, собственный плач и разбудил ее. Она открыла глаза, когда за окнами еще стояла густая темнота, по щекам текли слезы, и даже подушка была мокрой. Сколько ни старалась, заснуть снова так и не смогла… Мысли, проклятые мысли, не дали!
Она привыкла думать, что совместная жизнь ее родителей была сплошным кошмаром со скандалами, истериками, хлопанием дверями, изменами и взаимными упреками. Может быть, именно поэтому не испытывала ни малейшего желания выйти замуж… Зачем повторять такое? Пожалуй, впервые за долгие годы она задумалась — а может, бабушка была права? Может быть, они действительно любили друг друга, но не могли выразить это иначе? И теперь, лежа без сна, она вспоминала совсем другое…
После того как развалился Советский Союз и на зарплату старшего научного сотрудника нельзя стало купить даже молока и хлеба, отец растерялся.
Поначалу бодрился, полемизировал с Гайдаром и Чубайсом по телевизору, говорил, что «все образуется», но потом, когда НИИ развалился окончательно и его, начальника отдела, без всяких церемоний «ушли» по сокращению штатов, стало окончательно ясно, что надо что-то делать. Не сидеть же на лавочке целый день крепкому мужчине! И потом деньги были нужны, нужны отчаянно — мамина работа тоже приносила копейки, большинство коллег разбежались кто куда, но она упорно ходила на службу, потому что боялась потерять и это.
Марьяна тогда еще училась в университете. Как-то она заикнулась было, что тоже будет подрабатывать — соседка Оля моталась в Турцию за шмотками, потом продавала их на ближайшем вещевом рынке и звала ее в помощь. Но отец сказал твердо: моя дочь торговать не пойдет! Учишься — учись спокойно, проживем. Образование — это главное!
Он стал «бомбить» на своей старенькой «шестерке», бывшей когда-то символом благополучия средней советской семьи. Машину он холил и лелеял, как любимое дитя, и часто повторял, нежно поглаживая облупившуюся полировку: «Кормилица ты наша!». Домой приходил усталый, ворчал, что пассажиры опять попались нахальные и бестолковые, от него пахло бензином, но Марьяна видела, как кидается навстречу мать, как ставит перед ним тарелку с ужином, как сияют ее глаза…
И потом, когда Марьяна закончила университет, стала зарабатывать и могла помогать родителям, отец не бросил своего занятия. То ли нашел в нем какой-то интерес, то ли просто гордость не позволяла зависеть от дочери.
Первый раз, когда Марьяна торжественно принесла домой зарплату и выложила ее на стол, даже вспылил:
— Мне подачки не нужны!
Потом смягчился:
— Ладно, не обижайся. Тебе самой пригодится. А мы с матерью уж как-нибудь сами…
Отец погиб в зимой девяносто девятого. Тогда после оттепели вдруг ударили морозы, пошел снег, и дороги превратились в сплошной каток. В городе в тот день случилось много аварий… И их семью беда не обошла стороной. На Московской кольцевой груженый КамАЗ занесло на скользкой дороге, водитель не справился с управлением, и многотонная махина смяла в лепешку старенькие «Жигули». Когда приехала «скорая», отец был уже мертв. В такой катастрофе у него просто не было никаких шансов…
Мама долго потом бродила по квартире с таким растерянным лицом, словно не поняла, что произошло. Вскоре у нее как-то разом обострились все хронические болячки, на которые раньше она особого внимания не обращала. Тут тебе и гипертония, и диабет, и почечная недостаточность… И это мама, женщина нестарая, вполне энергичная, отличавшаяся всю жизнь отменным здоровьем! Она просто угасла, как будто ей вдруг, разом не для кого стало жить. Больницы, врачи, бесконечные обследования… Все оказалось бесполезно. Единственное, о чем она просила в последние свои дни — чтобы ее непременно похоронили рядом с папой.