Повинуясь внезапному порыву, он наклонился и сунул находку в нагрудный карман куртки. На душе сразу стало как-то спокойнее, словно странный камешек и впрямь нашел свое место.
Вдалеке послышался шум мотора. Надо же, повезло! От радости Павел мигом позабыл обо всем на свете, выскочил на самую середину дороги и замахал руками.
До дома он добрался часам к десяти. Сонный водитель на раздолбанном «жигуленке» запросил немереную цену, аж сто долларов! — но ничего не поделаешь, пришлось согласиться. Честно говоря, Павел был рад и этому — не околевать же от холода там, на пустынной дороге!
В салоне воняло бензином и дешевым куревом, водила все время болтал что-то о том, какая стерва у него теща, даже в Новый год все зудит и зудит, как пила — денег, мол, мало зарабатываешь, все люди как люди, технику покупают, мебель новую, жены у них в шубах ходят, а ты…
— Ну, я и говорю — сама зарабатывай, раз такая умная! И с дочкой своей сама живи! Шубу ей, понимаешь… Ни кожи, ни рожи, готовить не умеет, дома бардак вечно, чистой рубашки не найдешь, а все туда же. Королевишна, блин. Веришь — накипело! Собрался да уехал. Пусть теперь попрыгают, две дуры!
Мужичонка радостно усмехался, скаля желтые, изрядно попорченные никотином и кариесом зубы. Видно, представлял, какой сейчас переполох в доме из-за него. Хотелось крикнуть ему — заткнись! Ну заткнись, пожалуйста, добрый человек, никому не интересны твои жена и теща, да и сам ты тоже, довези до города — и все. Неужели это так трудно?
Но, видимо, водитель не умел читать мыслей. Пришлось вынести это испытание до конца. Павел старался думать только о том, что скоро будет дома, что авария — это, конечно, большая неприятность, но, слава богу, все обошлось более-менее благополучно, а теперь он как-нибудь разберется с этой проблемой. Правда, сначала упадет в постель и будет спать, спать, спать… Говорят, как встретишь Новый год, так его и проведешь, но сейчас ему очень хотелось думать, что это простое суеверие.
У подъезда Павел вылез из машины, едва держась на ногах. Он протянул водителю купюру (ту самую, от которой давеча отказался чудной старик! Павел запомнил ее по чуть загнутому уголку) и покачиваясь вошел в дом.
За стеклом в маленькой будочке, украшенной в честь Нового года разноцветной мишурой, сидела старенькая вахтерша тетя Клава. Теперь их называют «консьержками», по-современному, но тетя Клава выглядела именно вахтершей — тонкие губы, сжатые в ниточку, седой узелок волос на затылке, и взгляд из-под очков, как у пограничника, охраняющего рубежи родины. Только верной овчарки Мухтара не хватает! И даже в праздник все равно на боевом посту… Вот что значит старая закалка.
— С Новым годом! — пробормотал заплетающимся языком.
Павел всегда вежливо здоровался с ней по утрам, и тетя Клава, кажется, благоволила ему, но сейчас ее взгляд явно говорил — пить меньше надо! А еще приличный человек…
Да ну ее.
Павел поднялся на свой седьмой этаж. В кабине лифта очень боялся потерять сознание — ноги почти не держали его, перед глазами плыли красные круги, и уши закладывало, как в самолете, но ничего, справился. Уже перед дверью он долго рылся по карманам, отыскивая ключи, а в руках упорно оказывалось то самое черное каменное сердечко, которое зачем-то подобрал возле Синь-камня. Странно, но прикосновение к его гладкой и холодной поверхности успокаивало, умиротворяло… Павел даже вспомнил, что проклятые ключи засунул не в куртку, а в особый кармашек на джинсах.
Он ввалился в свою квартиру, швырнул сумку у порога и кое-как сбросил ботинки в прихожей. Даже на то, чтобы шнурки развязать как следует, сил уже не осталось. Куртка полетела прямо на пол. Павел прошел через комнату, неловко задел стопку книг и бумаг на рабочем столе, и листы шурша посыпались на пол.
А черт с ними! Спать, спать, все остальное — потом!
Он дошел до кровати, и только когда раздевался, заметил, что на стильном темно-сером свитере от «Эскада» явственно виднелись бурые засохшие пятна. Неужели кровь? Нет, быть такого не может! Наверное, испачкался где-то. Да черт с ним, со свитером, в конце концов! Отдать в химчистку, а не получится — просто выбросить.
Стягивая свитер через голову, он почувствовал боль в груди — несильную, но вполне ощутимую. Павел опустил глаза — да так и ахнул. Через всю грудную клетку тянулся белесый грубый шрам. Он выглядел старым, зажившим, как после давней травмы… Но раньше его не было, это точно!
Павел сел на кровати, зачем-то держа свитер в руках, снова и снова всматривался в проклятый шрам, как будто надеялся, что он исчезнет сам собой.