Дальнейшее, как говорится, дело техники — судебный иск, банкротство (заплатить они все равно не смогут!), потом — визит крепких ребят из ЧОПа и «свой» арбитражный управляющий, который сумеет распорядиться имуществом наилучшим образом… Надо полагать, что родная компания разбогатеет еще на несколько миллионов долларов.
Павел и сам прекрасно понимал: все это — обыкновенный рейдерский захват, один из способов узаконенного грабежа, но с другой стороны… Лучше было об этом не думать, и просто делать свою работу. Есть векселя, оформленные по всем правилам, подтверждающие, что один хозяйствующий субъект должен другому крупную сумму денег. Значит, надо добиваться удовлетворения своих законных требований цивилизованным способом, в судебном порядке, и отстаивать интересы работодателя наилучшим образом. Зарплату ему платят именно за это, а не за досужие размышления на тему «что такое хорошо и что такое плохо».
А уж как возникли эти векселя, как появились задолженности и куда подевались деньги — не его ума дело. В конце концов, бизнес есть бизнес! К тому же Александр Анатольевич прозрачно намекнул, что выигрыш этого дела может ознаменовать собой существенное продвижение в карьере.
— Сам Главный вами интересовался! — говорил он со значительным выражением лица, указывая пальцем куда-то на потолок. — Лично! Я, конечно, со своей стороны, сделаю, что могу, но все зависит от вас…
Павел кивал и, потупив глаза, бормотал что-то вроде: да, разумеется, очень польщен доверием… Не извольте, мол, беспокоиться, все будет в лучшем виде.
Одно только воспоминание о короткой беседе с Главным (если это можно назвать беседой!) вовсе не вызывало у него приятных эмоций.
Чем именно был так страшен этот вроде бы самый обыкновенный, даже невыразительный человек, он и сам не знал. Ему лично он не сказал и не сделал ничего плохого, напротив — настоял, чтобы приняли на работу без испытательного срока, но о том, чтобы увидеться с ним снова, думать почему-то не хотелось.
Когда «судный день» наступил, Павел волновался с самого утра. На работу он пришел, как всегда, в девять, потолкался там без всякого толка до половины двенадцатого и постучал в кабинет начальника.
— Александр Анатольевич, я в суд!
— Не рановато ли?
— Да нет… Пообедаю заодно где-нибудь в городе!
— Ну, как говорится, ни пуха ни пера!
— К черту!
Ехать в суд и в самом деле было рано, но с другой стороны… Мало ли какие могут быть неожиданности! Всегда лучше подстраховаться. Вид юриста, влетающего в зал с безумными глазами и взъерошенными волосами, бормочущего какие-то жалкие оправдания насчет пробок в городе и роняющего бумаги, вызывает только брезгливую жалость и на судей производит крайне невыгодное впечатление.
Заседание было назначено на 14.30, но уже в 14.00 Павел неспешным уверенным шагом входил в здание суда на Басманной. Он небрежно козырнул милиционеру на входе своим адвокатским удостоверением, поднялся на шестой этаж и, отыскав в длинном коридоре табличку «зал № 613», уселся у двери.
Ждать пришлось долго, часа полтора. Павел устал маяться в тесном, узком коридорчике.
Черт, душно как, скулы сводит, а отлучиться нельзя…
К подобным ситуациям он давно уже привык относиться философски — раз взялся за такую работу, ничего не поделаешь, но сейчас почему-то очень нервничал, словно ему предстояло выступать в суде первый раз в жизни. Он старался как мог отвлечься, перебирая бумаги и в который раз изучая исковое заявление. Вроде все на месте. К процессу он подготовился хорошо, но почему тогда так противно дрожат руки? Почему лоб покрывается липким потом и обморочная тяжесть подкатывает под сердце? Форточку бы открыть…
Он ослабил узел галстука, но легче не стало. Хотелось все бросить и бежать прочь отсюда, и только усилием воли он снова и снова возвращался к документам.
Когда судья — огромный усатый дядечка — шурша широкой чёрной мантией, прошествовал по коридору величественный, необъятный, как монумент, Павел воспринял это как избавление. Вот верно говорят, что ждать и догонять — хуже нету…
В зале заседаний он разложил свои бумаги, уселся поудобнее и приготовился к слушанию. Каждый раз немного волновался, словно актер перед выходом на сцену. Пусть детально проработана позиция и выступление продумано до мелочей… Давно отрепетированы и жесты, и модуляции голоса, чтобы речь звучала убедительнее, и даже особая сардоническая улыбка в ответ на доводы оппонента. И все равно — мурашки по спине бегут!