— Да ты не понял, дурачок! Развестись — фиктивно, а так будем жить, как жили…
Она долго еще что-то путано объясняла о какой-то квартире, доставшейся после смерти дальней родственницы, и о том, что теперь ей срочно нужно там прописаться.
Из потока слов Павел уяснил только одно — теща ужас как боится, что вновь обретенное имущество придется с кем-то делить, а уж с ним — и подавно. Но Юлька смотрела так грустно, умоляюще…
— Ну, в конце концов, это же просто бумажка, формальность! А маме так будет спокойнее. И потом — квартира своя! Не государству же дарить. Когда-нибудь мы сможем там жить, а не мотаться по съемным. Только подумай об этом…
В итоге он сдался — вынести Юлькин взгляд было бы слишком тяжело! Уж пускай, раз ей так хочется. В конце концов, это и правда формальность.
Развод прошел на удивление просто — пошли в загс, заявили усталой тетеньке с выражением вечного недовольства на лице и вытравленными волосами, уложенными в замысловатую прическу, о «несходстве характеров» и через месяц вместо свидетельства о браке получили другую бумажку, удивительно похожую, но — о разводе.
Помнится, в тот день они с Юлькой очень веселились — шутили друг над другом, шли по улице, держась за руки, даже целовались! Со стороны казалось, наверное, что не разводиться они пришли, а заявление подавать. Потом после загса заглянули в кафе — отметить столь знаменательное событие — и пили шампанское, бравируя своим презрением к условностям…
Дураки-то!
Поначалу и правда все было как прежде — Юлька приходила по вечерам домой, тарахтела что-то о своих делах, о каких-то дедлайнах и верстках, о том, что главный цепляется попусту, а Машка новый плащ купила, и ложилась на продавленный диван рядом с ним, так, что даже во сне можно было дотянуться рукой или прижаться всем телом. Но какая-то трещина уже пролегла между ними, и Павел чувствовал, что с каждым днем она становится все глубже и глубже. Словно проклятая бумажка и вправду обладала какой-то мистической силой…
Разговоры о той квартире, ставшей камнем преткновения, мало-помалу сошли на нет — сначала Ада Степановна затеяла там грандиозный ремонт, а потом, когда цены на недвижимость улетели в космические пределы, предпочла с выгодой продать жилплощадь, чтобы обзавестись домом в ближнем Подмосковье. Даже Юлька охотно ездила туда летом, возвращалась посвежевшая, загорелая — и такая чужая.
— Дача — просто рай! — говорила она. — Лес, река совсем близко… Мама настурции на участке посадила. Может, махнем как-нибудь вместе?
Павел мрачнел и угрюмо отнекивался. Встречаться с Адой Степановной ему совершенно не хотелось. Даже странно было, как Юлька, такая чуткая и умная, не понимает самых простых вещей? Он чувствовал, что с каждым днем они все больше отдаляются. В какой-то момент ему стало казаться, что они вовсе не семья, а просто два человека, которые проводят вместе по два-три часа в день и мало что знают друг о друге. У каждого — своя жизнь.
Может, все было бы по-другому, если бы у них был ребенок… Но Юлька детей не хотела, по крайней мере в обозримом будущем. Стоило только заговорить об этом, как на ее лице сразу появлялась недовольная гримаска и разговор шел по раз и навсегда укатанным рельсам: да, конечно, когда-нибудь, но-не сейчас. Надо сначала достичь чего-то, чтоб ребенку дать все самое лучшее, пожить для себя, и тогда… Говорила она вполне убедительно и разумно. Павел пытался было спорить поначалу — ведь не только миллионеры детей рожают! — но скоро сникал и каждый раз с горечью соглашался, что Юлька совершенно права. В самом деле, какие дети в съемной квартире? В конце концов, у них вся жизнь впереди, будет время и для детей, а пока… Куда их — нищету плодить?
Зато было для чего жить и работать! Казалось, стоит поднажать еще немного — и откроется волшебная дверь в счастливое и обеспеченное будущее. Павел закончил университет, устроился юрисконсультом сразу в две конторы, сдал адвокатский экзамен… Когда они с приятелями открыли собственное бюро и он впервые вошел в офис, сердце радостно екнуло. Ну, вот оно, свершилось! И пусть предприятие их помещалось в небольшой комнатушке, арендуемой в здании бывшего НИИ, где чего только не было — и турфирма, и издательство, и даже магазин инструментов на первом этаже, зато — свое дело!
А потом оказалось, что новоиспеченных адвокатов за эти годы развелось, как собак нерезаных, и никто не ждет их с распростертыми объятиями. Если есть у тебя опыт и клиентура, имя наработано в громких делах — тогда, конечно, ты в шоколаде, а если нет…
Волка ноги кормят! Приходилось хвататься за что ни попадя, вплоть до споров о неправильной меже на дачных участках, ходить «назначенным защитником», часами просиживать в следственном изоляторе, защищать каких-то воришек, хулиганов и нарушителей правил дорожного движения — всех, кому адвоката нанять не по средствам, а по закону положено. Денег такая работа приносила не слишком много, но все равно — была перспектива, а это уже немало!