— Понимаю! — воскликнула Ямина.
Несмотря на свое намерение сохранить самообладание, она нервно оглянулась через плечо, словно ожидая увидеть у себя за спиной черного евнуха.
То, что она услышала сейчас, заставило ее почувствовать настоящий ужас — ей уже приходилось слышать еще до того, как она оказалась в гареме, что черные евнухи являли собой воплощение всего самого ужасного и грязного.
Оказавшись во дворце Долмабахчи, она знала, что некоторые, поняв, что никогда не смогут привлечь внимание султана, ухитрились установить своеобразные взаимоотношения с евнухами. Но в большинстве своем женщины были слишком напуганы, и больше всего они боялись Кизляр Агу.
— Они страшно жестокие, — рассказывала Ямине персиянка, которая была поумнее остальных женщин. — Полные злобы и зависти, они хлещут женщин своими хлыстами из кожи гиппопотама.
Некоторым женщинам доставляло удовольствие издеваться над евнухами, которых между собой иронически называли «Хранителями розы» или «Стражами наслаждений».
Если евнух слышал, что они так отзывались о нем, месть его была моментальной и очень болезненной.
Женщинам никогда не ставили клеймо на лицо — этого не должен был заметить султан. Но на других частях тела у них часто были шрамы и рубцы, и после такого обращения они обычно приучались к послушанию и в будущем вели себя исключительно подобострастно.
— Почему ты считаешь, что у него появилась такая мысль? — спросила Ямина.
— Он уже начал говорить султану, что было ошибкой взять мою сестру в гарем. Внимание икбалдолжно быть сосредоточено исключительно на господине.
Михри раздраженно вздохнула.
— Я хорошо знаю его методы! Однажды мне пришлось наблюдать, как он разрушил добрые отношения между двумя женщинами, исключительно ради того, чтобы сделать их несчастными! Мне говорили, что он может быть очень жесток к тем, кому разрешили оставить их детей. Иногда он разлучал мать с ребенком, просто чтобы показать свою власть!
— Что мы можем сделать? — еле слышно спросила Ямина.
— Я что-нибудь придумаю, — сказала Михри.
Но ее слова прозвучали не слишком убедительно, и Ямина в отчаянии подумала: «В самом худшем случае… всегда есть… Босфор!»
Глава 4
Лорд Кастльфорд вошел в кабинет, где за письменным столом, заваленном бумагами, сидел посол.
Великий Эльчи поднял взгляд и, увидев посетителя, одарил лорда Кастльфорда самой обаятельной в дипломатическом мире улыбкой.
— Оно пришло! — взволнованно произнес лорд Кастльфорд.
— Письмо? От лорда Пальмерстона?
— Да. В своем письме он просит меня отправиться в Афины, но недвусмысленно сообщает, что это лишь временное назначение.
— Он пообещал, что направит вас в Париж, — сказал лорд Стрэтфорд, — но, возможно, вам придется подождать год или два. Но даже несмотря на это, вы будете самым молодым послом в Европе.
Британское посольство в Париже было Меккой для всех начинающих дипломатов, и тот факт, что на эту должность рассматривали кандидатуру лорда Кастльфорда, был почти уникальным в анналах дипломатической истории.
Но он отлично зарекомендовал себя на всех постах, на которые назначался до нынешнего времени, а также в роли выполняющего иностранные миссии дипломата, и лорд Стрэтфорд был уверен, что его ученик не останется не замеченным министерством иностранных дел.
Во время своего последнего визита в Англию посол проинформировал лорда Пальмерстона о многочисленных мятежах, которые предотвратил молодой дипломат.
Великий Эльчи не мог не чувствовать невероятного удовлетворения от той мысли, что его ученик, следуя его собственным методам решения зарубежных проблем, во многом походил на него самого в молодости.
Лорд Кастльфорд положил, письмо от премьер-министра на стол послу. Тот внимательно прочел его, а затем сказал:
— Знайте, в Греции будет непросто.
— Вы всегда говорили мне, что Греция — это «непослушный ребенок» всей Европы, — ответил лорд Кастльфорд, — но поскольку вы были причастны к созданию Греческого королевства, то вы и несете ответственность!
— Прошлогодние проделки этого ребенка я никак не могу похвалить, — сказал лорд Стрэтфорд. — И уж конечно, не поведение греческого короля.
— По всей видимости, его величество разочаровал вас, — заметил лорд Кастльфорд.
— Мы можем лишь осудить Грецию за то, что она поддерживает Россию в войне против объединенных сил, — ответил посол.
— Этого и следовало ожидать, — пробормотал себе под нос лорд Кастльфорд. — Греки и русские исповедуют одну и туже религию. И конечно же, Греция триста лет, до 1829 года, находилась под жестоким турецким игом. А у королевы, хоть она и дочь великого герцога Ольденбургского, в жилах течет и русская кровь.
— Это не извиняет короля Оттона за то, что он выбрал момент, когда мы ведем войну, чтобы попросить поддержки в попытке расширить греческую территорию.
Голос лорда Стрэтфорда стал резким, когда он продолжил:
— До нынешнего момента между Грецией и Турцией не было крупных нарушений перемирия в течение двадцати пяти лет, если не считать некоторых приграничных инцидентов в 1847 году.
— И в прошлом году, когда они вторглись в Эпир и были разгромлены турками в Пете, — задумчиво произнес лорд Кастльфорд, — они потерпели поражение в Фессалии.
— Тем не менее мы поступили правильно, высадив британские и французские силы в Пирее и вынудив Грецию объявить о своем нейтралитете, — сказал лорд Стрэтфорд, — и мы будем держать там войска, чтобы границы Греции оставались неизменными.
— Полагаю, народ с радостью поддержал агрессивные настроения своего короля, — ответил лорд Кастльфорд с легким сарказмом в голосе.
— Они поддерживают его лишь тогда, когда он пытается совершить новые территориальные захваты. В своей стране его считают тираном, и народ переполнен негодованием, которое рано или поздно выльется в революцию, — пророчески произнес посол.
— Очевидно, именно это я и должен буду стараться предотвратить, — заметил лорд Кастльфорд, — по крайней мере, пока не закончится война.
— Война! — вздохнул лорд Стрэтфорд.
— Как там идут дела? — поинтересовался лорд Кастльфорд. — У вас есть какие-нибудь конкретные новости об осаде Севастополя?
— Я уверен — и буду невероятно удивлен, если окажусь не прав, — ответил посол, — что Севастополь падет в конце лета или в начале осени. Ну а пока солдаты по-прежнему погибают в сражениях, и, хотя условия в госпиталях теперь лучше, чем раньше, мы все также теряем большое количество людей; они умирают от дизентерии и плохого медицинского обслуживания.
— Я уверен, что мисс Найтингейл не согласится с вами в этом вопросе, — улыбнулся лорд Кастльфорд.
— Мисс Найтингейл творит чудеса! — ответил лорд Стрэтфорд. — Но ей трудно за несколько месяцев преодолеть предрассудки и зависть врачей, которые зачастую намеренно пытаются мешать ей работать.
— Не могу понять, почему вы считаете, что Севастополь вообще падет? — спросил лорд Кастльфорд, следуя ходу своих мыслей. — Несмотря на непрекращающийся обстрел артиллерией, я склоняюсь к тому, что русские правы, говоря о неприступности этого города.
— В конце концов он все равно падет, — без дальнейших объяснений уверенно заявил лорд Стрэтфорд. — Похоже, как обычно, Наполеон III вмешивается и мешает турецким войскам, которые могут великолепно сражаться в одиночку.
Лорд Кастльфорд слегка улыбнулся, услышав теплую нотку в голосе посла.
Его пристрастность и любовь к туркам были известны всем. Посол единолично произвел реформу в Оттоманской империи. Исключительно благодаря его стараниям этой реформой восхищалась вся Европа.