— Я знаю, что любая черкешенка сочтет это неправильным и, может быть, даже неприятным, — сказала Михри, — Так же, как и любая русская.
— Но я должна делать то, что мне говорят, — возразила Ямина.
— Возможно, в конечном итоге у вас не будет другого выхода, — ответила Михри. — Но пока
мы можем тянуть время. Когда вам нужно будет идти на урок, вы заболеете. Если вы считаете, что не сможете притвориться больной, чтобы обмануть гаремлик,тогда я могу дать вам немного опиума. От него вы почувствуете настоящую сонливость.
— Нет, нет, я уверена, что смогу притвориться, — заверила ее Ямина. — Но в конце концов они обязательно сообразят, что я хитрю.
— Мы не можем загадывать что-либо на далекое будущее, — сказала Михри. — Сегодня вечером, когда я буду с султаном, я выясню, кому он назначил аудиенцию. У меня есть одна идея, как помочь вам бежать, но пока она еще слишком неясная.
— Расскажи мне, — попросила Ямина, но Михри покачала головой.
— Это плохая примета — говорить о чем-то, что еще не произошло.
Ямина улыбнулась. Все обитательницы гарема были невероятно суеверными.
Больше всего женщинам нравилось, когда им предсказывали судьбу. Иногда черные евнухи ухитрялись доставлять в гарем гадалок, ожидая получить за это плату в виде драгоценных камней или чего-нибудь подобного.
Даже блеск бриллиантов меркнул по сравнению с предсказаниями гадалок, которые читали по линиям руки или раскладывали карты.
Если обитательнице гарема сообщали, что рано или поздно она привлечет внимание султана и станет кадин,она несколько недель ходила, светясь от счастья. Лишь со временем угасала надежда на то, что предсказание сбудется.
Женщины любили рассказывать истории о сбывшихся пророчествах.
Красавице Эми Дюбак де Ривери одна старая колдунья на Мартинике предсказала, что корабль, на котором она поплывет во Францию, будет захвачен корсарами, а саму ее захватят в плен и увезут в Сераль.
— Там, — продолжала старуха, — ты родишь сына, который будет царствовать во славе, но ступени к его трону обагрятся кровью его предшественника.
Ее предсказание в точности сбылось.
Поскольку Эми была необычайно красива, алжирские корсары оставили ее для своего правителя Баба Магомета Бен Османа. Тот же, как только увидел ее, сразу понял, что она станет достойным подарком самому султану.
В гареме с восторгом рассказывали, как Эми прибыла в Константинополь и упала в обморок, когда главный евнух встречал ее у Ворот Блаженства.
Поначалу она боролась со всеми в гареме, пытаясь противостоять ожидавшей ее судьбе.
Затем, поговорив с Кизляр Агой, который в то время был вполне разумным и гуманным человеком, она своим расчетливым французским умом поняла, что ее может ожидать блестящее будущее.
Она послушно прошла «академию любви» и в совершенстве овладела всеми искусствами обольщения, которых только мог потребовать царственный повелитель с его непомерными аппетитами. Все хотели рассказать Ямине, чем закончилась эта история.
Когда Эми Дюбак де Ривери привели к султану, она поняла, что он вовсе не «ужасный турок», а высокообразованный сладострастник.
Для него Эми казалась неземным существом. Светловолосая красавица с незаурядным умом вызывала у него искреннее восхищение.
Вскоре пророчество старой ведьмы начало сбываться.
Эми стали именовать Накш— Красавицей, и она заняла место главной фаворитки султана.
Когда у нее родился сын Махмуд, Эми стала главной фигурой в наследовании оттоманского трона. Когда умер старый султан, его племянник стал султаном Салимом III. В своем правлении он полагался на советы Эми.
Он питал страсть ко всему французскому, а власть Эми была практически неограниченной.
Но интриги и насилие в Серале скоро заявили о себе.
Султан Салим погиб, сражаясь вместе с Махмудом, сыном Эми, против тех, кто замышлял свергнуть его.
Но после его смерти султаном стал Махмуд, н Эми вновь оказалась у власти.
Много лет она отстаивала его интересы, направляла его политику и в конечном итоге стала одной из самых могущественных женщин за всю истории Оттоманской империи.
Будучи Султан Валидех,она обладала безграничной властью, и часто говорили, что Наполеону Бонапарту не удалось завоевать расположение Султана именно потому, что его ненавидела Эми.
Эми была двоюродной сестрой его бывшей жены, императрицы Жозефины, с которой она дружила, когда они жили на Мартинике.
На протяжении тридцати трех лет прелестная француженка жила в славе и почете.
В 1817 году, когда она была при смерти, в монастырь Св. Антуана в Пера позвали священника. Там он совершил последние таинства над неизвестной женщиной, и, когда она умерла, он отпустил все ее грехи.
Единственный свидетель этой сцены, бородатый мужчина, в слезах бросился на пол возле ее смертного одра.
Это был последователь Пророка, Повелитель Повелителей, султан Махмуд. Он жалобно взывал к Аллаху, скорбя о потере любимой матери.
Подобные истории помогали скоротать долгие часы в гареме, точно так же как гадание на картах или рассматривание хрустального шара приносили надежду на то, что судьба смилостивится и внимание султана переключится с Михри на других женщин.
Но Ямина поймала себя на том, что следит за черным евнухом, прислушивается к шепоту рабов и думает, не замышляет ли кто-то что-нибудь против нее, против Михри и против самого султана!
Страх всегда присутствовал здесь, как шипение змеи в траве, иногда такой неуловимый, что Ямине казалось, будто это плод ее воображения; иногда же — вполне ощутимый и леденящий душу, что было просто невозможно не дрожать.
— Что же мне делать? — вновь и вновь спрашивала Ямина.
По ночам она пыталась молиться, но почему-то Бог, который сопровождал ее всю жизнь, словно потерялся рядом с могуществом Аллаха, которому каждый правоверный мусульманин возносил молитву два раза вдень.
Жизнь шла своим чередом — неторопливая, подчиняющаяся определенному распорядку жизнь гарема, где каждый занимал предписанное ему место. Чтец Корана, главная нянька, надзиратель за банями и даже медники, садовники, плотники, штукатуры, резчики по дереву и телохранители, которые заходили в гарем, но строго соблюдали при этом все здешние правила.
По настоянию Михри Ямине удалось пропустить уроки искусства любви. Вначале она притворилась больной, на следующий день сказала, что ее вызвала к себе Михри — хотя, как предупредила ее черкешенка, этим предлогом можно было воспользоваться только один раз.
На третий день, как раз когда Ямина пыталась придумать, что же сказать гаремлик,ее позвали в комнату Михри.
Ямина сразу увидела, что икбалвыглядит взволнованно и в то же время необычайно красиво.
Ее одежда была более роскошной, чем обычно, а этих бриллиантовых ожерелий и браслетов Ямина еще не видела.
— В чем дело? — спросила она, когда дверь закрылась и они остались одни.
Михри прижала палец к губам. Затем, взяв Ямину за руку, она повела ее к окну. В отличие от других комнат дворца здесь их разговор невозможно было подслушать.
Михри обняла Ямину и прошептала ей на ухо:
— У меня есть план вашего побега, но у нас очень мало времени!
— Что за план? — спросила Ямина, ощутив, что при мысли о побеге ее сердце бешено застучало в груди.
— Вначале вы должны переодеться, — сообщила Михри.
— Но зачем? — удивилась Ямина.
— Предоставьте все это мне, — еле дыша, произнесла черкешенка.
Она отошла от Ямины и громко хлопнула в ладоши.
Когда на ее зов прибежали рабыни, девушка гневно закричала:
— Вот, значит, как вы выполняете мои распоряжения? Вы дали моей сестре это тряпье? Она надевала эти вещи два — нет, три раза! Этим вы оскорбляете меня — икбал,любимицу великого падишаха!