— Можете поздравить себя, что столь преуспели в этом!
— Именно этих слов я от вас и ожидала! Мне теперь стало гораздо спокойнее от того, что я теперь знаю, что вы за человек.
— Возможно, иногда стоит посмотреть на себя самого глазами врага, — ответил лорд Кастльфорд. — Хотя, должен признаться, гостеприимство, оказанное мне во время моего последнего путешествия в Россию, дало мне совсем другое представление о самом себе. Причем отличное от вашего.
— Русские — очень гостеприимный народ. Мы всегда очень учтивы с иностранцами, — заметила Ямина. — Теперь, когда мы находимся в состоянии войны с вами, вы сможете наконец узнать о себе всю правду.
— Вы на самом деле хотите, чтобы я сказал правду? — спросил лорд Кастльфорд.
— Нет, если это означает, что вы будете говорить еще более неприятные вещи, чем те, которые уже сказали, — ответила Ямина. — Мне будет трудно забыть, что вы назвали меня «экзотической гурией»!
Лорд Кастльфорд улыбнулся,
— Должен ли я сказать вам, что в данный момент вы нисколько не похожи на таковую гурию? — спросил он. — В подобном случае могу я рассчитывать на прощение?
— А я не слишком неприлично выгляжу?
— Мне действительно следует извиниться перед вами? — вопросом на вопрос ответил он.
— Не утруждайтесь, — успокоила его Ямина. — Важно не то, что говорят люди, а то, что они делают. Поэтому я невероятно благодарна вам за то, что вы не выдали меня капитану.
— Это был бы спорный вопрос: чьей пленницей вы могли бы стать — армии или флота.
— Но вместо этого, будучи вашей пленницей, я нахожусь в безопасности от всего, кроме ваших личных оскорблений!
Лорд Кастльфорд откинул назад голову и искренне рассмеялся.
— Я вижу, что язычок у вас острый, и вы в карман за словом не лезете, — сказал он. — Смею ли я предложить вам если не трубку мира, то хотя бы чашку чаю?
— Не откажусь, если вы только пообещаете не относиться ко мне предвзято, — сказала Ямина. — Признаюсь вам, мне действительно очень хочется есть и пить.
— Вы голодны? Не обедали?
— Боюсь, что я пропустила обед, а турецкий завтрак редко бывает плотным.
— Позвольте, я закажу для вас что-нибудь более сытное, чем это печенье?
Ямина отрицательно покачала головой:
— Я дождусь ужина. Надеюсь, что на корабле ужинают не слишком поздно.
— Я закажу обед пораньше, — предложил лорд Кастльфорд. — Кстати, мой камердинер сам замечательно готовит.
— Это мне стало ясно из вашего разговора с ним, когда вы только поднялись на корабль, — ответила Ямина. — Несомненно, вы путешествуете с комфортом, милорд!
— Я всегда считал, что незачем испытывать неудобства, когда имеется возможность их избежать, — заявил лорд Кастльфорд.
— Значит, вы вполне самостоятельный, волевой человек. Ваш камердинер умеет готовить и отлично прислуживает вам, так что вы вполне можете обходиться без жены, верно?
— Именно это я и сказал себе, — ответил лорд Кастльфорд. — У нас есть пословица: «Быстрее путешествует тот, кто путешествует в одиночку»,
— И вам очень хочется достичь своей цели? Какова же она? Возглавлять посольство в Париже?
Лорд Кастльфорд удивился ее проницательности, и Ямина, поняв это, улыбнулась.
— В Санкт-Петербурге мой отец водил знакомства со многими дипломатами из европейских государств, — сказала она. — Они всегда говорили так, будто Париж был для них чем-то вроде сказочного Эльдорадо, к которому они всегда так стремились.
— Несомненно, это — самый желанный пост, на который может назначить меня министерство иностранных дел, — ответил лорд Кастльфорд.
— Значит, Париж может стать вашим следующим назначением после Афин?
На мгновение он замешкался, словно не желая делиться с ней своими планами и намерениями, затем неохотно ответил:
— Я на это надеюсь.
— Стало быть, вы в этом почти полностью уверены! — настаивала Ямина. — Конечно, если вы до этого ничем не запятнаете свою репутацию, которой все же может серьезно повредить гурия, прячущаяся в вашем багаже!
— Я уже извинился за свои слова! — снова напомнил ей лорд Кастльфорд.
— А мне все еще немного обидно.
— Слова никогда не обижают, если они не соответствуют действительности.
— Вовсе нет, — возразила Ямина. — Именно это всегда так несправедливо в мире. Как раз неправда или, скорее, полуправда намного обиднее, чем откровенная ложь.
Девушка замолчала, а затем снова продолжила:
— Например, сколько бы вы ни знали о данных обстоятельствах, сколько бы я вам ни объясняла, вы все равно будете считать меня наложницей султана, женщиной из гарема, которая только и ждет того, чтобы ее турецкий повелитель обратил на нее внимание.
Лорд Кастльфорд улыбнулся:
— Когда вы только что прошлись по каюте, я подумал, что вы как будто сошли с персидской мозаики пятнадцатого века или же с персидской росписи по слоновой кости — столь бесценных и изысканных, что сам персидский шах ревниво охраняет их!
— Я польщена!
— Как вы вообще умудрились оказаться в такой ситуации, что остались одна во всем мире — без семьи, без родителей, без мужа, без тех, кто заботился бы о вас?
— Это было неизбежно, — ответила Ямина. — Поэтому в данный момент я благодарна вам за то, что вы, вольно или невольно, сейчас заботитесь обо мне!
Она слегка вздрогнула — отчасти взаправду, отчасти притворно — и добавила:
— Я нахожусь на вражеской территории, пью чай с врагом моей родной страны. И все-таки это даже и вполовину не так страшно, как в султанском гареме, когда я с ужасом каждую минуту ожидала появления черного евнуха!
Глава 6
Вздрогнув, Ямина проснулась, а затем с чувством облегчения вспомнила, что она больше уже не находится в гареме.
Она сейчас находится на борту «Индии», которая увозит ее прочь от всего того ужаса, который она совсем недавно пережила в Турции. Увозит в неведомое будущее, которое, кстати сказать, может оказаться даже еще страшнее настоящего.
Тем не менее в этом странном состоянии между сном и явью она сказала себе, что в данный момент ей ничто не угрожает.
Затем она поняла, что в каюте присутствует еще кто-то. На полу, на куче подушек, из которых Дженкинс соорудил ему постель, лежал лорд Кастльфорд.
Ямина была уверена, что ему вполне удобно, и, хотя он смотрел на это импровизированное ложе с некоторым пренебрежением, она не сомневалась, что ее спутник просто хотел к чему-то придраться, но на самом деле не испытывает особого неудобства.
Теперь, слыша шум корабельных двигателей и ощущая мягкое колыхание волн. Ямина подумала о том, как это странно — она спит в одной каюте с незнакомцем, который ненавидит ее так же, как и она его, и их разделяет лишь закрывающая ее кровать противомоскитная сетка.
Затем она спросила себя, происходит ли это во сне или на самом деле. Когда лорд Кастльфорд вышел из ванной, переодевшись к ужину, Ямина подумала, что, пожалуй, вряд ли найдется хотя бы один мужчина, который выглядел бы более элегантно.
Дженкинс накрыл стол, и поскольку море было спокойно, поставил посередине стола канделябр с тремя свечами.
Сначала в дополнительном освещении не было необходимости, но затем, когда ужин был окончен и оставалось подать на стол кофе, Дженкинс зажег свечи и задернул шторы на иллюминаторах, чтобы в каюту не падали лучи заходящего солнца.
Просто невероятно, подумала Ямина, что она весьма любезно поговорила с человеком, который совсем недавно гневно ругал ее и который был ее врагом не только из-за своей национальности, но и потому, что она невольно вторглась в его жизнь.
И все же она понимала, что лорд Кастльфорд совершает невероятные усилия, стараясь не обращать внимания на то неловкое положение, в котором они оказались. Он рассказывал ей о своих путешествиях, о своем последнем посещении Персии — что показалось ей чрезвычайно интересным — и о некоторых опасных ситуациях, в которых ему пришлось побывать за годы его дипломатической службы.