Я не помнила, как оказалась дома, но к врачу меня явно никто не повез. Я лежала в своей кровати, а неподалеку на кушетке Эмили читала один из моих журналов. Издав легкий шелестящий стон, я привлекла ее внимание, и та сразу подскочила ко мне со стаканом воды.
- Наконец-то, - облегченно проговорила она, держа стакан наклоненным прямо у моих губ, - Я уж думала, ты так три дня проваляешься. Как самочувствие?
- Терпимо.
- И то хорошо, - она уселась на край кровати, глядя прямо на меня, - Что случилось-то? Кто-то говорил, что тебя уволили, но Томас опроверг. Кстати, Джули извинялась, что не смогла приехать, у нее какая-то срочная работа. Сказала, потом зайдет.
- Она не придет, - констатировала я, глядя прямо в потолок. То ли слабость, то ли полнейшая опустошенность, но что-то явно мешало мне в этот момент испытывать хоть какие-нибудь эмоции. Мне было плевать - как будто лучшие друзья предавали меня по семь раз на дню, - Она меня сдала.
И я рассказала все. И о том, что в моем доме больше нет ни одного раба, а только мой любовник, который рядом со мной не потому, что должен. И о том, как я боялась открыть им наши с Эриком отношения, потому что не знала, кому из них можно доверять. И о сегодняшней встрече с Томасом, и о моем последнем вопросе. Закончив, я подняла взгляд на Эмили, но не увидела там ожидаемого удивления.
- Ну не знаю, - с сомнением ответила она, - Я не очень верю, что Джулия на это способна. Разве что по глупости.
- Это должна быть очень большая глупость, - я отвернулась, не желая больше обсуждать этот вопрос. У меня было слишком мало сил для того, чтобы кому-то что-то доказывать.
Ближайшую неделю с разрешения Томаса я провела дома. Большую часть времени - в постели, рядом с которой первые пару дней дежурила Эмили. По ее просьбе Эрик нам на глаза не показывался. «Не хочу быть соучастницей преступления», - так она сказала, а я была не против. Зато когда подруга решила, что я в состоянии сама за собой ухаживать, раб перебрался ко мне на постоянное место жительства. Я невероятно соскучилась по нему за эти несколько дней, и он как будто бы тоже. Теперь мы снова все время проводили вместе - ели, пили, читали, понемногу общались и даже вместе принимали ванну. Большая часть из установленных запретов нарушалась буквально каждый день. Но я слишком увлеклась процессом, чтобы задумываться об этом. Немного успокоившись, я даже стала чувствовать некоторую благодарность к Джулии. Ведь если бы не ее интриги, Эрик не защитил бы меня перед полицейским, а я бы не прониклась к нему таким теплом, не пыталась бы узнать его получше и не влюбилась бы по уши в собственного раба. Влюбилась? Нет, пожалуй, об этом думать было пока рано.
Поначалу я хотела уволиться, чтобы не видеться каждый день с бывшей подругой, но вовремя одумалась. Потеряв источник дохода, я потеряю свой статус, а вместе с ним и лицензию на раба. И Эрика. Поэтому пришлось искать другие пути. Обсудив этот вопрос с Эмили, я пришла к выводу, что наилучшим решением будет перевод в другой отдел. Подруга похлопотала за меня, и очередную неделю я начала в новом кабинете в окружении совершенно незнакомых лиц. Но это ведь временные трудности. Рано или поздно любые незнакомые лица, если мелькают перед тобой достаточно часто, становятся знакомыми. Поэтому я не унывала и философски воспринимала перемены как новый этап в жизни. Но окончание первого же обеденного перерыва напомнило мне об этапе прошлом. Вернувшись на рабочее место, я обнаружила на столе конверт, в котором лежала длинное извинительное письмо от Джулии. Та рассказывала, как всегда завидовала нашим с Эмили успехам. Как расстраивалась, что мы никогда не считали ее равной себе, а выставляли скорее глупенькой куклой, которую приятно брать с собой, чтобы привлекать мужиков. Рассказала она и о том, как расстроилась, что повышение получила именно я, хотя раб мне не нужен был совершенно, при том, что Джулия мечтала о нем чуть ли не с рождения. Моя связь с Эриком еще больше подкосила девушку. Желание пробиться на новый уровень стало практически невыносимым, и она решилась на отчаянный шаг, надеясь, что после моего увольнения моя должность достанется ей. Джулия даже подыскала мне новое рабочее место, чтобы я могла и дальше выплачивать кредит за дом. А дальше - тысячи тысяч извинений.
Пожалуй, мы и правда, иногда вели себя довольно снисходительно с Джулией. В нашей скромной компании она была самой младшей, поэтому мы всячески опекали ее и нередко подшучивали. А парней, увивавшихся за ее кукольной внешностью, мы скорее отгоняли, чтобы она по глупости не увязалась за тем, кто любит обвешивать девчачьи ушки наскоро сваренной лапшой. И я бы уж точно никогда не подумала, что подобное отношение могло кем-то толковаться как пренебрежение. Хотя это личные проблемы Джулии. Мне с ней обсуждать больше нечего, так я решила. И никакие извинения тут не помогут. Я и к Эмили теперь относилась совсем иначе. Сказался, наверное, долгий период недоверия к подругам, а потом и тот факт, что она не поддержала меня. Засомневалась в виновности Джулии, когда та так жестоко обошлась со мной. Не знаю, что именно творилось в моей голове, но мне отчего-то стало казаться, что я теперь сама по себе. Подруги - дело наживное, без них вполне можно обойтись, тем более без таких. Всем, что в последнее время приносило мне радость, стали мои отношения с Эриком. Правда опасность разоблачения никуда не ушла - все зашло так далеко, что коренным способом менять что-то было бы просто опасно. Разве что...