Придя в себя, после действия парализаторов, она перестала выходить из своей комнаты, никого, в том числе и отца к себе не пускала. Дракон очень боялся, что она действительно покончит с собой, поэтому из ее комнаты вынесли все, чем она могла бы причинить себе хоть малейший вред. Тогда она перестала принимать пищу.
Но однажды к двери подошел Хус. Те, кто наблюдал за ним, ничего необычного не отметили. Он постоял, у двери, пошевелил своей гигантской бородой, и... Ника вышла из комнаты.
Но теперь это была совсем другая Ника. Смуглая ее кожа побелела настолько, что как-будто светилась в полумраке коридора. Все черты лица заострились, а чуть вздернутая верхняя губка вместо придания пикантности выражению ее лица обнажила звериный оскал. А в глазах плескала та самая стальная ярость.
Позже Дракон спрашивал у Хуса, как тому удалось вернуть Нику к жизни.
- Если ты что-то сделаешь с собой, сказал я вашей дочери, то ты лишишь своего возлюбленного чего-то значительно более важного, чем тело. Ты просто убъешь его! Она - у вас девочка умная, она все поняла. - Ответил Хус.
Он собственнолично восседал за правой торцевой стороной стола. Его борода слегка колыхалась, но в целом он являл собой ощущение полной безмятежности. Нужно сказать, что после обретения им тела, на алом яйце его головы полностью сформировались глаза, нос, рот и все остальное, чему на лице нормального человека быть положено. Вот только цвет остался таким, как будто с него живьем содрали кожу.
Как всегда его взгляд был обращен внутрь себя.
Он не помнил, когда превратился в Вечного Хуса, но отчетливо помнил навигатора первого класса[49] Хоссингера - мужчину в самом расцвете сил и с вполне приличными перспективами.
Последних колонистов Космического Ежа в последние часы до объявления его в Белый карантин эвакуировали на гиперсветовике "Линтос". Лихтер ЛЗПЗ-11/Э, которым командовал навигатор Хоссингер, как раз возвращался на Ежа, чтобы забрать последнюю партию колонистов.
Строго говоря, для экономии эвакуационных мест он же был и единственным членом экипажа. Лихтер штатно прошил атмосферу, как вдруг кто-то из сошедших с ума колонистов - таких к тому времени на Личике Дьявола было предостаточно - активировал зенитно-космическую установку, выпустив по Хоссингеру не менее десятка ракет. Такой массовый залп отчасти и спас лихтер. Ракеты запутались в выборе цели, стали гоняться друг за другом, а разрушения, которые в конечном итоге они причинили лихтеру, были весьма незначительны.
Однако, после атаки, лихтер уже не столько летел, сколько падал. Дело происходило над океаном, и Хоссингер решил сесть на воду, поближе к берегу. Однако все получилось несколько иначе. В последний момент сработал аварийный двигатель, и лихтер на ускорении вонзился в береговой откос. В результате и образовалась та самая чаша, в которой значительно позже вырос уже известный нам фриз. Сам же лихтер был погребен в породе на приличной глубине.
Вообще, эти ЛЗПЗ в эвакуационной модификации были не только живучими машинами, но и универсально оснащенными. Так они имели универсальный синтезатор, позволяющий производить воздух, воду и пищевые брикеты из всего, что состояло из молекул. Вплоть до того, что если лихтер зависал в космосе и время ожидания корабля -матки затягивалось, большинство его внутренних переборок и мебели также можно было преобразовать в вещества, небходимые для жизни. Кроме того, на нем был мощный медцинский отсек, укомплектованный не только набором лекарств, но и автоматикой, позволяющей проводить довольно изощренные хирургические операции.
Когда Хоссингер пришел в себя и осмотрелся, то сперва впал в уныние, поняв, что из этой грунтовой западни ему придется выбираться неизвестно сколь долго. Он, было, решил покончить с собой - благо препараты в медотсеке имелись, но тяга к жизни подсказала ему, что это он сделать всегда успеет. И Хоссингер начал просто жить, потихоньку расчищая простарнство за кормовыми дюзами.
Потом появились первые признаки мутаций. Самая неприятная мутация состояла в том, что у Хоссингера начало атрофироваться тело. Сначала он стал худеть, позже стал замечать, что кости на руках и ногах укорачиваются. Зато безудержно стали расти волосы и борода, и в какой-то момент он понял, что может двигать ими. Позже он научился использовать волосы вместо конечностей. Прядями он научился брать и перемещать предметы, однако силы волос хватало не более, чем на сто-двести грамм.
Но было в этих мутациях и нечто положительное. Мозг Хоссингера начал работать в каком-то ином режиме. Во превых, он начал ощущать, как функционирует его тюрьма - лихтер. Не наблюдать по показаниям приборов, а именно ощущать, как будто он сам и был этим лихтером. Далее, он с удивлением отметил, что помнит всю, информацию, которую запечатлел его мозг за всю его предыдущую жизнь. Причем память его напоминала отнюдь не мусорную кучу с обрывками плохо состыкованной друг с другом информации, но строго организованную библиотеку, где каждый бит не только лежит на своем, жестко определенном ему месте, но и само место расположено так, чтобы этот бит был как можно более доступен. Более того, Хоссингер почувствовал, что и анализировать его мозг стал совсем по-другому; решение любого вопроса приходило в его голову быстро и без усилий. Причем это решение было опимальным. И в какой-то момент он понял, что в состоянии воспринимать мир далеко за пределами камеры его заточения - замкнутого пространства лихтера.
Это в свою очередь существенно поменяло его отношение к теущей ситуации. Он понял, что все эти руки - ноги ему просто не нужны, а может быть, даже являются обузой. Как, впрочем, не нужны и глаза, нос и уши - те чувства, через которые он воспринимал мир, совершенно не нуждались в этих органах.
И вот, он разработал схему процессора, который будет выполнять функции его тела, настроил своими дистрофическими руками ремонтный блок лихтера на сборку этого процессора, запрограммировал хирург-автомат на операцию и мужественно лег "под нож". Очнулся он уже Вечным Хусом.
Впрочем, имя это дали ему на несколько столетий позднее, появившиеся в непосредственной близости от его местообитания, люди - фризеры. Фризеры не были ему интересны. Не потому, что он презирал людей в целом, хотя и это тоже пристутсвовало. Просто тот информационный поток, который он обрабатывал был сравним с информационными потоками обычных людей, как океанский прибой с капаньем воды из плохо закрытого крана. И, что для него было самое противное, что никто из этих людей не хотел хотя бы приоткрыть этот кран! Никто...кроме Ставра!
Вот поэтому Хус Вечный (а с чего бы ему не быть вечным, если в "остатках" его организма практически нечему было стареть?) именно Ставру он показал место, где притоплен почти действующий "Штурмхантер". Именно Ставра он научил управлять этой машиной, хотя дал ему далеко не все - боялся, что мальчишка ошалеет от полученной силы и использует ее во вред.
Но, как оказалось, даже то малое умение, которым он наделил своего ученика, люди с удовольствием использовали во зло. И если бы не грядущие страшные события, махнул бы Хус Вечный на весь этот нововавилонский муравейник и погрузился бы еще на столетия в такое увлекательное познание мира.
Единственный, кто не сидел за столом, а стоял у косяка входной двери, был Реогр. Ему, пожалуй, единственному было Драконом отпущено то, что положено - Реогр стал центурионом. И по должности своей нес теперь караул у двери в пентхауз.
"Головка" фаланги Дракона собралась не случайно. Через несколько мгновений операция по выявлению предателя должна была завершиться. Именно такую цель преследовал Луби, вступая в контакт с Черным фактором.
49
Навигатор первого класса - пилот гиперсветовых звездолетов (не джамперов). Одновременно имел права командира лихтера - челнока для транспортировки грузов и людей на поверхность планет и обратно на борт звездолета