Которые являются случайно.
- Ты что, думаешь, я могу читать такое для собственного удовольствия?
- Ерунда какая! Почему это называется "Аварии"?
- Да не аварии, дура, не катастрофы, а "Столкновения"! То, что происходит нечаянно, само собой, вроде как переспать с кем-нибудь.
- Ты всегда пишешь свои статьи про какую-нибудь тоску зеленую.
- Подобные вещи кажутся зеленой тоской только издалека.
- Понимаю, это вроде как на реке,- сказала Даниель. На мгновение она оставила свои розыски, зажмурила левый глаз и принялась смотреть на реку, что стальным блеском отсвечивала под утренним солнцем. Вычурные детали джерсийских утесов, маленьких домиков, деревьев виднелись совершенно отчетливо. Она подумала, каково ей было бы жить в Джерси. В такой идее было что-то непонятным образом пугающее.
Она открыла окно, ветер пробежался по комнате, с мягкой настойчивостью шевеля бумажки и края простыней. Пол произнес что-то. Даниель не расслышала, но почему-то ей захотелось расплакаться.
- Что ты сказал? - спросила она Пола.
- Я спросил, не сможешь ли ты взять мои рубашки из прачечной. Сегодня среда.
- Возьму, но только после занятий.
По вечерам Даниель работала в баре - танцевала в маленькой стеклянной клетке, а днем училась в балетной школе.
- Квитанция у меня в бумажнике,- ворчливо напомнил Пол. Даниель пожала плечами, не понимая, чего это Пол вздумал быть недовольным. Она порылась в бумажнике и громко воскликнула:
- Господи Исусе!
- Что еще там?
- У тебя в бумагах до сих пор лежит этот огрызок с адресом доктора Минцера. Нельзя же быть таким безалаберным.
- Да? А кто его там увидит? А если кто и увидит, я всегда могу сказать, что это психотерапевт, которого рекомендовал мне кто-то из знакомых.
- Разумеется, можешь, вот только под фамилией ты крупными буквами написал: "АБОРТЫ".
Не отвечая, он с видом ученой отрешенности склонился над томом Геррика. Видя, что Пол не обращает на нее внимания, Даниель оставила неприятную тему.
- Вот, я взяла квитанцию из прачечной. И еще я возьму доллар, чтобы заплатить за твои рубашки.
- Возьми пару, купишь чего-нибудь на обед.
- Ну, за продуктами может сходить и Барон. Пол засмеялся.
- Ты чего смеешься? - спросила Даниель.
- А вот,- он прочитал отрывок из Геррика:
Цветок, вчера еще живой,
Лежит под этою плитой.
Едва открыв глаза на свет,
Ушла туда, где горя нет.
Пока Пол читал, Даниель смотрела, как буксир тащит против течения довольно большую баржу.
- По-моему, очень красиво,- сказала Даниель и принялась собирать одежду для балетной школы.
- Тебе помочь искать? - спросил Барон. Он все еще был в пижаме, застиранной и грязноватой.
- Ты хочешь помочь? Это было бы замечательно, а то мне уже пора бежать на уроки.
По средам были уроки танцев на пуантах. Даниель засунула балетные туфли в пропахшую потом сумку. Вчера вечером Даниель заштопала тупые носки туфель толстыми розовыми нитками и теперь туфли были как новенькие.
Барон сдвинул неприбранное постельное белье от стены, улегся поперек кровати и принялся кончиками пальцев исследовать щели в паркете. Даниель поджала губы. Ей не нравилось, что он позволяет себе лежать на ее кровати.
Но что можно было сказать?
Пол сидел и лениво поглаживал кончиками пальцев свой мускулистый живот. Мысли его были далеко, и он бы очень удивился если бы ему сказали, чем он занят. Когда пальцы скользили по пушистым волоскам, было слегка щекотно.
Вторая рука Пола держала книгу, которую он не читал. В голове у Пола приглушенно звучала мелодия, но он не осознавал ее и искренне полагал, что читает, поскольку глаза бездумно пробегали по строчкам.
Пол, одетый в джинсы, футболку и мягкие туфли, походил на исполнителя песен в стиле кантри. Это выходило само собой, Пол всего лишь старался одеваться попроще. Ему нравились грубые ткани, нравилось ощущать шеей концы своих длинных волос. Мерсье, недоучившийся психоаналитик, консультировавший Даниель, сказал, что, скорее всего, Пол - фаллический нарциссист. Сам Пол не видел з этом ничего дурного.
Кушетка, на которой сейчас лежал Пол, напоминала небезызвестного доктора Джекила, потому что на ночь превращалась в кровать Барона. Вообще, мебель в квартире не отличилась оригинальностью и Полу не принадлежала. Зато книги были его, все, кроме одной полки, где стояло оксфордское издание энциклопедического словаря. Словарь принадлежал Барону. Пол несколько раз пытался перекупить словарь, но Барон просил за него чересчур много. Меблированная квартира обходилась Полу, а точнее, его отцу, довольно дорого - 150 долларов в месяц. Плата был. такой большой из-за балкона и вида на реку.
Отец Пола был прокурором в Уайт-Плэйнсе.
Отец Барона был дантистом, он покончил с собой в ту пору, когда Барону было двадцать лет и он только начинал учиться в школе бизнеса. В посмертной записке отец Барона сообщил, что никогда не хотел быть дантистом. После этого Барон бросил занятия в школе. Записка была единственным, что досталось Барону в наследство. Мачеха, забравшая то немногое, что у них было, вышла замуж еще раз и жила теперь в Калифорнии.
Конечно же, Барон не был бароном. Просто его так называли друзья. На самом деле его звали Барон Эдвард Блюм.
- Пива хочется,- сказал Барон, хотя видел, что для пива еще слишком рано.
Пол не отрывал глаз от книги, и Барон попробовал другой подход:
- Невермор линяет,- сообщил он,- ей необходимо специальное питание, а его нет.
Невермор, услыхав свое имя, издала скрипучий звук и попыталась позвонить в колокольчик, висевший в клетке.
Пол вытащил из кармана бумажник и дал Барону пятерку на продукты.
Вначале Полу было неловко, что Барон взял на себя всю домашнюю работу, возню на кухне и походы в магазин, но теперь это уже как-то само собой разумелось.
- Мне что-то захотелось красного перца.- сказал Пол.- Не знаешь, во что кладут красный перец?
- В маслины.
- Нет, я говорю про горячее.
- В запеканку из тунца. Или салат из тунца. Или в тушеную курицу.
Барон по меньшей мере раз в неделю стряпал что-нибудь из тунца. Фирменным блюдом у него был тунец под маринадом.
- Давай приготовим курицу.- Пол закурил сигарету и бросил спичку на пол. С точки зрения Барона это была самая плохая из его привычек. Сигаретный дым коснулся глаз Пола, его левое веко мелко задрожало.
Барон бросил курить после того, как умер Эдвард Р.Мурро, хотя настоящей причиной было то, что сигареты стали ему не по карману. Цена сигарет доходила до сорока центов за пачку. Именно тогда Барон переехал в квартиру Пола.
Пол и Барон были старыми друзьями еще с тех пор, как ходили в четвертый класс в Уайт-Плэйнсе. Пол считал Барона немного чокнутым, но все равно любил его. Пол вообще полагал, что среди людей большинство со сдвигом. Он пятый год ходил к психоаналитику, настоящему доктору медицины, с дипломом, а не к какому- нибудь сомнительному типу вроде Мерсье. Он платил своему доктору тридцать пять долларов в час. Даниель платила всего двадцать но зато ходила на прием четыре раза в неделю. Эти походы пожирали все деньги, что она зарабатывала, танцуя по вечерам на дискотеке. Поэтому Пол не сомневался, что Даниель тоже со сдвигом. И все-таки он любил ее. Аналитик сказал Полу, что он сможет считать себя абсолютно здоровым, только когда нормальные люди станут ему нравиться больше, чем психи.