Отверстие в углублении – размером с ладонь. Спускать в него отходы метаболизма побоялись. Вдруг забьётся. Вода постепенно заполнит объём, и если не найдёт себе нового стока... если они доживут, с голоду не помрут раньше... Пленники свободы захлебнутся.
Единственное отрадное обстоятельство – дышится нормально. Откуда-то поступает свежий воздух. Задохнуться не грозит.
Только бы хватило выдержки ДЕРЖАТЬСЯ...
Идеальная могила. Никакой спутник-шпион не засечёт...
Ты в школе никогда на олимпиадах не бывал?
Да нет, не пришлось. Я в школе учился чисто номинально. Папа, увы, мало обращал внимания на то, чем дитя занято. Он меня любил по-настоящему, я совершенно уверен, но в его образ жизни ребёнок не вписывался. Поэтому меня в основном воспитывали гувернантки и прислуга. В общем, я считаю, повезло. Однозначно плохих людей среди воспитателей не попалось, и мою психику не изуродовали. Конечно, социально полезным мне вряд ли светило быть, но и злым психопатом не стал. Так, добродушный раздолбай, весельчак-плэйбой, никогда не испытывавший нужды в деньгах...
А мне пару раз доводилось. Да, я когда-то был маленьким мальчиком и ходил в школу. Трудно представить, да?.. Такие же вот задачки решали. Смотришь, как дурак, а решение перед носом. Элементарное, в одно действие. Но чтобы до этой простоты додуматься...
Ох, до чего же не хватает нам здесь Кама...
Посвети, мне что-то в глаз попало, – сказала Эллен с нескрываемым раздражением в голосе. – Надо убрать.
Что это с тобой? Сейчас посвечу, ты только не волнуйся...
К твоему сведению, женщины иногда чувствуют себя ПЛОХО. Особенно в такой грязи.
Макс, не принимай близко к сердцу. У меня жена тоже иногда становилась невменяемой. Это нормально.
Ты был женат?..
Давно и скоропостижно. Гриппом дольше болеют. Правда, осложнения... Я ведь из-за развода стал тем, кто есть.
До того был тихим, приличным парнем. Законы соблюдал, налоги платил... Скромный такой, обычный миллиардер.
– В таком случае тебе развод пошёл на пользу. Разговаривая с Ошимой, Макс достал из кармана не первой свежести носовой платок и взялся за фонарь.
К этому инструменту у них было сложное отношение. С одной стороны, без света было бы совсем невмоготу, с другой – именно СВЕТ преобразил кристаллическую камеру, одновременно ЗАКРЫВ каменной плитой вертикальный колодец, по которому они сюда спустились. Верёвку перерезало ровненько, «бритвенным» лезвием.
Когда они, просидев несколько часов внутри КРИСТАЛЛА и не ощутив ни малейших изменений реальности, вернулись к выходу, то во всей полноте заполучили понимание: если какое-то желание и исполнилось, то воистину – совершенно не то, которое желалось сознательно.
ОТДЫХАТЬ ОНИ ТЕПЕРЬ МОГЛИ НА ПОЛНЕЙШИЙ ВПЕРЁД.
Но неужели у всех троих желания настолько СОВПАЛИ??? Всем троим захотелось именно этого – ОСТАНОВИТЬСЯ...
Такеши Ошима, когда держал в руках аккуратно срезанный остаток верёвки, озадаченно произнёс:
Неужели я ошибся... неужели мы пришли НЕ вовремя... неужели я неправильно истолковал слова проводницы...
Почему ты был уверен, что необходимо попасть сюда именно в ночь с шестого на седьмое января? – спросил его Макс.
Японец не ответил. Ответы на некоторые вопросы из него невозможно было выдавить никакими упрашиваниями.
Но ОСЕЧКА его ошарашила – ни малейших сомнений. Ошима-сан ВЕРИЛ, что именно в ТУ ночь, накануне седьмого января, настанет нужное время.
Сейчас, спустя почти три недели, Макс спросил у Эллен:
На что жалуетесь, больная?
Дай сюда фонарь. Достань лучше зеркало.
С женщиной в таком неуправляемом состоянии лучше было не спорить, и Макс отправился к рюкзакам и разложенным возле них вещам.
Держи.
Отойди от света. Не мешай.
Макс пожал плечами, вздохнул и присел под стенку рядом с Японцем. Тот сидел на разложенном спальном мешке и с пониманием следил за «семейной сценой».
Я себя Диогеном ощущаю.
По сравнению с этой преисподней его бочка была раем земным.
Рай и ад – это состояния души. То, что у тебя внутри. Ракурс восприятия.
Господу помолимся?
Да нет, я просто, вспомнил.
Ошима протёр влажной тряпкой тарелки и сложил их под стенку.
Как мы тут ещё ничего не подхватили, с этой антисанитарией...
Ни в коем случае. Заметил, как на нас тут всё здорово зажило?
Заживало действительно быстро. Конечно, биоконструктор, захваченный с собой в поход за мифом, был великолепен, но в такие сроки с такими повреждениями не справился бы и он. А в этой кишке последствия травм исчезли в первую же неделю, причём ни шрамиков от ссадин, ни следов от ушибов не осталось.
Не преддверие ада, а здравница прямо.
Живи не хочу. Скучно разве что. Зато ничего не болит. Когда же запас принесённой еды истощится, из складок в камере вполне могут и сталактиты, пригодные для питания, быстренько вырасти...
– Представь здесь модный курорт для престарелых миллионеров...
– Ага. Комплекс для любителей жизненных тупиков... Ошима-сан надтреснуто засмеялся и вдруг замер с отвисшей челюстью.
Эли, девочка, не шевелись...
Что ещё?
Тиш-ше, не шевелись... я, кажется, вспомнил...
Что, что?!
Эли, дай зеркало.
– Зачем?
– Эли, дай ему зеркало, – очень тихо, но очень отчётливо ПРИКАЗАЛ Макс.
Секунду спустя Японец уже скользил по тюремному коридору, соединившему обе выделенные им камеры. Макс и Эллен не отставали ни на шаг.
Даже не обратив внимание на дерьмо, прилипшее к подошвам по дороге, трое ворвались в «кристалл».
Японец с разгона упал на колени, наверняка содрав кожу, но не обратил на это внимания. Он положил зеркальце на «пол» и начала водить взглядом вверх-вниз, влево-вправо, вперёд и оглядываться назад. Ошима-сан ПРИМЕРИВАЛСЯ. После серии взглядов зеркальце ненамного смещалось. В конце концов нужное местечко было отыскано, по-видимому, потому что Японец оставил зеркальце на полу, а сам принялся отползать, отползать к выходу в коридор...
– Фонарь... дайте мне фонарь... – попросил он, негромко, но пронзительно, и зловещее эхо разнесло по камере рычание. «Арь, арь...»
За фонарём помчался Макс. В спешке они его забыли в первой камере. Света плесени вполне хватало, уже привыкли.
Не входите... – стоя на коленях в многогранном проёме входа, Японец не пустил спутников внутрь кристалла. Он осторожно, чуть ли не священнодействуя, поставил фонарь на «порог» и... палец завис в миллиметре от сенсора включения.
Наверняка у вас в головах носятся десятки вопросов. Дам ответ на главный. Слушайте внимательно, вводную лекцию повторять не буду.
Кристаллизация – это процесс образования кристаллов из паров, растворов, расплавов, из вещества в другом кристаллическом или аморфном состоянии. Кристаллизация начинается при достижении некоторого предельного условия, например, переохлаждения жидкости или перенасыщения пара, когда практически мгновенно возникает множество мелких кристалликов – центров кристаллизации. Кристаллики растут, присоединяя атомы или молекулы из жидкости или пара. Рост граней кристалла происходит послойно, края незавершенных атомных слоёв – ступени – при росте движутся вдоль грани. Зависимость скорости роста от условий кристаллизации приводит к разнообразию форм роста и структуры кристаллов. Различаются многогранные, пластинчатые, игольчатые, скелетные, дендритные и другие формы, карандашные структуры... и так далее.
Я по-онял, – прошептал Макс. – Зеркальце – антицентр кристаллизации. Резкий мощный свет – предельное условие...
Отразившись от граней, свет сконцентрируется в зеркальце и... – эхом вторила Эллен. – Всё как в процессе кристаллизации, только с точностью наоборот. Не вовне, а внутрь.
Тест пройден, – сказал Японец. – Вводной оказалось достаточно, сами уразумели.
На этот раз события развернулись совершенно по-другому.