— Мне… – Сухой кашель вырвался из глотки Лоргара. – Мне… жаль тебя.
— Если ты не будешь сражаться за свои убеждения, ты подчинишься, – сказал Гор.
Невидимая сила тянула Лоргара вниз, он склонился так, что его лоб коснулся почерневшего мрамора. Над его головой Гор поднял Сокрушитель Миров.
Лоргар напрягся.
Гор медлил. Лайаку показалось, что он заметил на лице Гора какое–то выражение, будто что–то на мгновение вынырнуло на поверхность из штормящего моря.
— Ох, пожалуйста, убей его. – Сказал Фулгрим. – Прошу, это слишком восхитительно жестоко, чтобы продолжаться.
— Молчать, - произнес Гор, все еще смотря на Лоргара. Смех Фулгрима умолк. Гор опустил булаву. На секунду Гор показался Лайаку таким, каким он был, когда последний раз стоял на этом мире, не тенью силы, а воином, величественнее любого человека, но еще не бога: устрашающий и благородный.
— Уходи, - сказал Гор. Лоргар не двинулся. Лайак заметил, как Фальк Кибре и Гор Аксиманд переглянулись в замешательстве. – Если ты еще хоть раз появишься у меня на глазах, приговор, что я пока что придержал, будет исполнен. – И все же, Лоргар не двинулся. – Уходи! – Взревел Гор, звук его слов прокатился по плато эхом, похожим на раскат грома.
Поднявшись, Лоргар будто хотел что–то сказать, но лишь отвернулся.
— А что насчет его воинов? – спросил Фальк Кибре, стоявший рядом с Гором.
Тот повернулся, чтобы окинуть взглядом ряды багровых легионеров, ждущих на плацу. Затем он повернулся к Лайаку. Позади Багрового Апостола стояли пять тысяч воинов Безмолвных. Он размышлял над тем, что с ним сделали, что у него отобрали, что он содеял и чем стал на службе богам, которых никогда не выбирал.
Лоргар обернулся, чтобы посмотреть на Лайака. На броне примарха виднелись пятна пыли.
У тебя есть одна вещь, которая говорит, что ты не раб – у тебя есть выбор.
В своем сознании, он отпустил звуки имени Фулгрима и почувствовал, как путы, связывающие демонического примарха разрушаются. Принц Удовольствий экзальтированно вздохнул и бросился вперед быстрее молнии. По щеке Лоргара потекла кровь, когда он вновь упал на землю. Фулгрим извивался над ним, улыбаясь и слизывая кровь брата–примарха с когтей.
— Никогда не перекладывай на других бремя, которого сам боишься, Лоргар, - сказал Фулгрим. – Это имеет свойство порождать недовольство.
Лайак перевел взгляд с Лоргара на Гора.
Медленно, с нарочитой осторожностью, Зарду Лайак преклонил колени.
— Мой Магистр Войны, - сказал он. Позади, тысячи багровых воинов сделали то же.
Высокий, пронзительный звук разорвал воздух, когда Фулгрим засмеялся.
— Покрытие связи восстановилось, - воскликнул оператор авгуров.
Аргонис повернулся и посмотрел на тактический дисплей, когда он зажегся идентификаторами кораблей.
— Повелитель, есть сигнал с поверхности Улланора, - сказал Форрикс.
— Орудия захватили цели, повелитель, - доложил увешанный проводами мастер артиллерии. – Готовы произвести выстрел по Вашей команде.
Пертурабо посмотрел на Форрикса.
— Что за сигнал?
— «Трисагион» уходит с орбиты, - доложил оператор авгуров. – Он идет к окраине системы на полной скорости. Захват цели будет потерян через девять секунд.
Форрикс моргал, глядя на данные сигнала.
— Сигнал, - повторил Пертурабо.
— Это… – Форрикс поднял блестящие глаза. – Это Магистр Войны.
Аргонис почувствовал, как напряжение в его сознании спало.
— Что он говорит?
Вопль оператора авгуров оборвал ответ. В воздухе летели искры. Сервиторы перегорали в своих гнездах.
Тактический дисплей покрылся статикой и светом. Пары озона наполнили рот Аргониса. В его мозг ужасной болью впивалась одинокая высокая, звенящая нота. Сирены зажглись и завопили, когда «Железную Кровь» начало кидать в пустоте как щепку в шторме.
— Пришел последний, - сказал голос, каким–то чудом пробившийся через шум. Аргонис с трудом повернул голову к Вольку. Его глаза были закрыты, а тело переливалось жидким металлом. – Повелитель Многих Лиц прислал лучшего сына на войну.
Дисплей прояснился. По нему бегали линии помех. Маркеры кораблей Железных Воинов и Пожирателей Миров были перемешаны. Те, что были на орбите, крутились и кренились в гравитационном колодце. Между ними распространялась кипящий сгусток света и светящейся мглы. Из шторма, рожденный и исторгнутый его яростью, вышел другой флот.