Суда Пертурабо заняли позиции на самом краю радиуса поражения Пожирателей Миров, приготовив орудийные системы и тщательно распределив все вероятные зоны огневого контакта с потенциальными противниками. Десять тысяч Железных Воинов ожидали воли своего лорда в абордажных капсулах и пусковых ангарах, их оружие было заряжено, а губы стиснуты в стоическом молчании
— Отправь это, – рыкнул Повелитель Железа, приказывая направить сигнал до «Завоевателя».
— Говорит Пертурабо, Повелитель Четвертого Легиона. Я прибыл сюда по указу Магистра Войны Гора Луперкаля, владыки Нового Империума, и принес его волю, как ваш брат по войне и по крови
Ответ пришел неожиданно – изодранный статическими ударами от передачи с планеты на корабль, и последующей – на «Железную Кровь».
— Это место не предназначено для подобных тебе, – прохрипел голос, замирая. – Оставь нас и убирайся.
Сообщение прервалось, и других более не последовало. Корабли Пожирателей Миров не пытались остановить их, и флагман Четвертого Легиона в сопровождении своих сестер вышел на орбиту Наводнения. Они держались поближе, буквально в сотнях метров от судов Железных Воинов, словно дикие псы, бегущие рядом с соперничающей стаей. Воины Пертурабо высадились одной волной в пять тысяч воинов, техника и средства материального обеспечения прорывались сквозь дым и грозовые тучи на поверхность разоренного мира. Аргонис не спрашивал, почему они десантировались в боевых порядках – ответ был очевиден: им, возможно, придется сражаться. После приземления они двигались и разворачивались с грозной быстротой, поражавшей своей эффективностью, за которой эмиссар едва ли мог уследить: бронетехника была развернута, линии оборонительных сооружений и склады боеприпасов – установлены, и за всё это время Пертурабо не проронил ни слова. Весь процесс больше был похож на наблюдение за вращением шестеренок и зубцов исполинской машины
— Мы здесь, чтобы призвать их к Магистру Войны, а не истребить, – сказал Аргонис, получив в ответ долгий, тяжелый взгляд примарха.
— Слова здесь будут неуместны, – наконец ответил Повелитель Железа. – Вскоре ты опробуешь эту сдобренную дождем истину сам. Битва – единственный диалог, который услышит мой брат.
Аргонис лишь покачал головой, собираясь вновь заговорить, когда шипение и скрежет металла заставили его повернуться. Сгорбленная фигура Волька стояла позади Пертурабо, ныне почти столь же высокого роста, как и примарх; рука, усеянная лезвиями, указывала вдаль. Эмиссар посмотрел в этом направлении, но ничего не видел, пока его глаза не уцепились за тень среди серых полос и дыма. Она подходила всё ближе, двигаясь медленно и как–то странно неловко, словно бы заставляя себя не сорваться с места. Шеренга воинов, облаченных в тусклый металл, вскинула оружие, наводясь на фигуру, что неумолимо приближалась всё ближе и ближе. Теперь её можно было разглядеть ещё более четко: одинокий воин, облаченный в шлем и доспехи, залитые кровью и пеплом.
Орудия с визгом захватили новую цель, чтобы накрыть незнакомца, пока тот карабкался на холм, окруженный мрачным молчанием – никто не смел произнести хоть слово. Он остановился у самой нижней цепи укреплений, оглядев простиравшийся бастион и стоящие на позициях орудия с воинами за ними, а затем вскинул взгляд на Пертурабо.
— Уходи, – прохрипел легионер. – Тебя не должно здесь быть! Уходи немедленно!
Аргонис узнал этот голос – когда–то давно он слышал его на полях сражений и командных брифингах, но едва ли мог опознать в этом человеке офицера, которому он принадлежал. При всех стараниях, Сын Гора не смог скрыть удивленного недоумения, прорезавшегося в его вопросе:
— Кхарн?..
Взгляд воина дернулся к Аргонису, но он ничего не ответил. Тяжелые струи воды стекали по забралу его шлема, под стать доспехам покрытого кровью и почерневшего от огня; белый и синий, старые цвета Легиона, почти исчезли под красным и черным - цветами, в которых он был перерожден. Центурион свободно держал свои руки по бокам, и эмиссар увидел, как обнаженная рука подергивается на рукояти огромного цепного топора, гремя цепями. Нет, он совершенно не был похож на того воителя, которого знал Аргонис. Он выглядел как что–то гораздо более хрупкое и куда более опасное, нежели раньше. Пожиратель Миров судорожно вздрогнул, мотая головой, словно пытаясь очистить разум, и с напряжением прохрипел: