Если боги хотели…
И чего они хотят?
Маска скалилась в тишине.
— Ты говорила раньше, почему сейчас молчишь?
Он потряс головой, прерывая свое бдение первый раз за четыре часа. Комната была темной, его слепые рабы был отосланы. Остались лишь Кулнар и Хебек, стоя по бокам от двери, молчаливые, одетые в красное. Он пришел сюда, оставив прочих Несущих Слово их жертвам и великим ритуалам.
Они достигли Оркуса, гнилостного и черного тумана, распространявшегося по Паутине. Ничто не пыталось их остановить. В это же время туннели ксеносов отрезались и погибали, подобно отделенным от тела конечностям. Это путешествие было пройдено в молчании, лишь зов Фулгрима притягивал сознание Лайака и направлял его мысли. Память о призрачном видении, что атаковало его во время первого путешествия, вернулась и шла рядом в сером облачении, оставляяя за собой пепельный след. Видение было нереальным, никогда не существовало, но то, что оно сказало ему, было правдой. Лайак был уверен в этом. Он запомнил правду.
— Я изучил знаки отравляющего знания, – проговорили его мысли. – Я видел маски, что человечество натягивает поверх своих страхов. Я узнал, что все боги – ложь, что сила приходит из чистоты. Я был там, когда Терра еще горела в войне и разобщенности. Я шел по коридорам горящих храмов и зажигал огни в осужденных городах. Я служил Императору и сражался там же, где Он. Я видел Его, блистательного и праведного, и знал, что Он был правдой и светом – не богом, но силой над богами, реальной, ужасной и настоящей.
Так много погребальных костров, так много пепла…
— Почему ты дрожишь, могучий колдун? Что могло превратить твою душу в лед? Пламя правды было моим даром тебе. Но ты лишь раб тьмы и не заслуживаешь такого сожаления, какого ты помнишь…
Серый воин на мгновение холодно улыбнулся в памяти Лайака.
— Я был Вестником Правды до того, как Лоргар пришел из пыльного мира Колхиды. Прошли десятилетия, прежде чем я увидел примарха. Я сражался в Звездном Гало, в огромной голодной бездне потерянных завоеваний. Даже тогда я не видел яда веры, что проникла в наш Легион. Это пришло позже. Высшие и непреклонные враги заблуждений пали в фанатичную веру.
— Что есть правда? – громко сказал он.
— Откровения нельзя требовать, – ответила сзади Актея.
Мускулы на его спине дернулись, но он не оторвал взгляда от маски.
— Как ты сюда попала? – спросил он, чувствуя, как нити его мыслей возвращаются во тьму.
— Пришла, – сказала она, и он услышал тихий звук ее шагов, когда она подошла ближе. – Кулнар, Хебек и я обрели взаимопонимание.
— Ты должна умереть за подобное нарушение, – он слышал, что в его голосе было недостаточно убедительности.
— Тогда убей меня.
Она подошла ближе, шелест вельветовой ткани заполнил его уши. Он поборол желание взять маску, чтобы спрятать лицо и мысли.
— Не утруждай себя, – сказала Актея, входя в поля зрения. – Я ведь слепая, помнишь?
На ее багровых одеяниях не было крови, и она натянула тяжелый капюшон так, что было видно лишь ее рот и подбородок. Она улыбалась, губы сложились в загадочную линию.
Она посмотрела на него, потом на маску. Медленно она подошла к ней и подняла руку, чтобы почувствовать ее форму.
— Нет, – сказал Лайак. Ее рука остановилась и спряталась обратно под робу.
— Моя вера ложна, не так ли? – спросил он.
— Ты веришь в богов?
— Да.
— Ты веришь, что лишь под их властью человечество сможет выжить?
— Да.
— Тогда она истинна.
Он на мгновение замолчал.
— Я никогда не выбирал эту веру, – сказал он наконец. – Они не обращали меня, не преследовали меня, не показали свет. Они сломали то, чем я был, то, кем я был. Они взяли то, во что я верил, и вырвали это из меня. Я не был обращенным, увидевшим свет, я был отступником.
Актея подняла подбородок, наклонила голову и кивнула.
— Они сотворили тебя, дали тебе имя, дали веру и огромную силу. После взяли память о том, чем ты был. Старый безбожник–иконоборец остался в пепле огня, в котором ты переродился. – Она дважды медленно кивнула. – Очень давно.
— Поменялось ли что–то со временем?