Мэтт ждал ее на улице.
- Теперь все о'кей. Все кончилось, - сказал он, пытаясь ее успокоить. Он обнял ее.
- Спасибо, что пришел, - она отстранилась от него. - Со мной все в порядке. Рано или поздно нужно учиться в одиночку выходить из опасных положений.
- Но мы же до сих пор друзья, Карен, - сказал он. - И будем ими оставаться до тех пор, пока ты этого хочешь.
Она глубоко вздохнула.
- Прости меня. Но у меня был такой трудный день, - она мягко рассмеялась. - Мне просто хочется домой, хочется принять горячую ванну. Мэтт, это как раз то, что ты называешь "вшиво подобранным моментом". Если бы я знала, что со мной произойдет нервный криз в ближайшем будущем, то я бы непременно перенесла наш развод на несколько месяцев вперед.
Он улыбнулся.
- Не хочешь, чтобы я побыл с тобой?
- Нет, - она замотала головой. - Это, на мой взгляд, несправедливо по отношению к тебе. Со мной все обойдется. Если я запаникую, то позвоню в два часа ночи.
- Я буду в это время в монтажной. Ты знаешь, как меня найти, - он взял ее за руку. - Могу только довезти тебя домой. Это самая малость.
Яркое солнце на улице заставило ее вздрогнуть. Хотя в три часа дня солнечный свет был вполне естественным явлением, Карен скорее всего ожидала обнаружить за стенами чернильную темноту. Когда она была ребенком, ей казалось, что ночное время длится целую вечность, особенно после того, как снисходительно настроенная нянька позволила ей смотреть вечернюю передачу "О животных". Когда она ее смотрела, ей казалось, что она находится в зоопарке вечером, а дневной свет представлялся ей обманом, призванным убаюкать ее, вселить в нее ложное чувство полной безопасности. В душе она знала, что сейчас еще темно, ночь продолжалась и еще будет длиться долго-долго.
Она заморгала глазами, пытаясь приспособиться к яркому свету. Флюоресцентные лампы в участке были вполне приемлемы для работы, но солнечный свет по сравнению с ними был куда ярче, куда живее.
- Мэтт! Где же машина?
Возле тротуара стоял старый помятый "мустанг" с открывающимся верхом, а его владелец оперся спиной о его дверцу.
- Джонни! - вскрикнула Карен и побежала к нему.
Мэтту ничего не оставалось другого, кроме как стоять и молча наблюдать за этой сценой. Через несколько секунд он поплелся прочь.
Карен высвободилась из объятий Джонни.
- Прошу тебя, подожди меня.
- Конечно, - улыбнулся он. - Я уже начинаю к этому привыкать.
Она поравнялась с Мэттом.
- Мэтт, прости, мне так жаль. Я никогда не думала, что все так обернется.
Он покачал головой.
- А на что ты рассчитывала, Карен? Как, по-твоему, должны были обернуться события? Как в кино, где все в конечном итоге получают то, что хотят. Ты всегда стараешься представить себе жизнь такой, какая она выходит у тебя в твоих историях. Все мы должны ходить и постоянно улыбаться. Боже мой, Карен, я любил тебя. Ты была для меня самой жизнью.
- Я никогда этого не чувствовала, - слезы навернулись у нее на глазах. - Да, я чувствовала нежную привязанность, но не страсть.
- Я старался, как мог, Карен. Это было то, на что я оказался способен.
- Мне очень жаль, - снова сказала она, и они неуклюже обнялись.
- Мы останемся, Мэтт, вот увидишь, мы все будем друзьями, тебе понравится Джонни…
Он мягко убрал руки, печально улыбаясь.
- Ну, вот ты опять за свое, - сказал он. - Прощай, Карен, - он поцеловал ее в щечку. - Я всегда буду тебя любить. Но твой друг может отправляться куда угодно и трахнуть самого себя.
Она наблюдала, как он подошел к машине, сел в нее и уехал.
Джонни начинал явно нервничать.
- Мне казалось, что я снова тебя теряю.
- Нет, нет, что ты, - ответила она, пытаясь поудобнее устроиться в его объятиях. - Больше ничто на свете не сможет нас разлучить.
Детективы Смит и Дельгадо пришли в морг. Медик-эксперт до сих пор не смог с полной очевидностью опознать труп, обнаруженный на Найт стрит 1124, из-за множества нанесенных увечий.
Билл Смит долго разглядывал мертвое тело.
- Это она. Я отлично знал эту женщину. Могу дать честное слово, это она.
- Вы член ее семьи? - поинтересовался медик.
- Нет, - отозвался Смит.
- В таком случае ваших признаний недостаточно.
Детектив Дельгадо в упор посмотрел на своего приятеля.
- Билл, ты в этом уверен?
- Да.
- Я верю тебе, - сказал Дельгадо. - Это Лейк Истмэн.
- Да упокоит Господь ее душу, - сказал Смит.
- Да упокоит Господь ее душу, - эхом отозвались остальные двое.
31
- Он все еще там? - спросила Карен, вытирая волосы полотенцем.
Джонни выглянул из окна.
- Да.
- Что он там делает?
- То же самое. Сидит в машине.
- Почему же они не предложат ему почитать что-нибудь, скажем, журнал, газету, - с раздражением в голосе спросила Карен.
Джонни рассмеялся.
- Вряд ли такое возможно при слежке.
- Это не слежка.
- Ну, в таком случае полицейская защита.
- Мне не нужна никакая защита, - резко сказала она. - Пусть отошлют этого несчастного человека домой.
- После сегодняшней ночи они, вероятно, так и сделают.
Выглянув из окна, она еще больше нахмурилась.
- Несчастный парень, - она внимательно посмотрела на Джонни своими китайскими глазами. - Я тебе еще не говорила, что очень рада здесь тебя видеть?
- Пока нет.
- Я очень, очень рада, - она села рядом. - Дай руку.
Он протянул ей свою здоровую руку.
- Нет, не ту. Другую.
Очень нерешительно он протянул ей покалеченную. Она взяла ее в свои руки. Из всех увечий там было одно, которое ей больше всего не нравилось. Но здесь ничего нельзя было сделать, и со временем увечье становилось все заметнее. Искривленные, бездействующие, абсолютно ненужные пальцы. На них было противно смотреть, и ей это очень, очень не нравилось.
Нежно она поцеловала его руку.
- Я люблю тебя, - прошептала она. - Даже таким, какой ты сейчас есть. Думаю, что тебе эта мысль не дает покоя.
Он кивнул, не осмеливаясь посмотреть ей в глаза. Закрыв глаза, повинуясь острым эмоциям, он нашел ее губы. Они были мягкие, податливые и тесно прильнули к его собственным. Каким-то образом после бесконечных поцелуев на кушетке они ухитрились отыскать комнату для гостей и проскользнуть под холодные, свежие простыни, охваченные восторгом, который обнаруживают люди, лишенные таких удовольствий долгое, долгое время. Ее тело доставляло ему громадную радость и наслаждение: ее небольшие твердые груди, миниатюрная талия и прекрасные бедра. Внутри у нее было все так сложно, как внутри морской раковины, и так же нежно, чувствительно. Он старался быть как можно осторожнее, чувствуя ее полную неопытность в этом деле, но через несколько мгновений она своими жаркими поцелуями, зубами и язычком, покачиваниями своих красивых, похожих на лиру бедер побуждала его проникать в нее все глубже, быть все более жестким. Он протянул руку и пальцами поласкал скользкую нежную кожицу в отверстии между ногами. Она зашлась от удовольствия, учащенно задышала, все шире открываясь ему навстречу, инстинктивно улавливая его ритм, подстраиваясь под него. Вдруг он почувствовал, как все ее тело напряглось, негромкие вскрикивания перешли в мягкие вздохи. Все ее тело танцевало, извивалось под ним. Он чувствовал себя так, словно выиграл забег на четыреста метров.
Улыбаясь, он смотрел ей в глаза. Поцеловал кончик носа.
- Я люблю тебя.
- И я тоже. Когда мы это повторим?
- Приблизительно через час.
- Ты меня разбудишь?
Он не мог сдержать улыбки.
- Ладно, обещаю.
- Хорошо, - она, повернувшись на бочок, закинув на него руку и ногу, очень быстро заснула.
- Карен! - он мягко тронул ее за плечо - А ребенок очень хочет спать, - он зевнул. - Ладно маленькая крольчиха. - Против его воли глаза закрылись, и он тоже заснул.