Тасю же они скорее пугали. Она хотела бы верить, что непонятный интерес, который она ощущала к себе со стороны всех трех демонов, был всего лишь игрой ее воображения. Но на всякий случай, завидев любого из них, стремилась исчезнуть.
Профессор Равендорф тоже пугал. О нем ходили самые невероятные слухи, среди которых рассказ о выпоротой на глазах однокурсников девушке как-то терялся. Никто из адептов не знал его клана или возраста. Профессор выглядел, как человек, но кое- кто вспоминал, что Равендорф читал теормаг еще их родителям.
Поговаривали, что в своих исследованиях профессор не чурается опытов над разумными существами. Что в его лаборатории в банке живет гомункулюс. Что раньше Равендорф был наемным убийцей, работавшим на преступные кланы.
Что из этого правда Тася не знала и на всякий случай обходила грозного куратора десятой дорогой.
Так прошло две недели.
— О-о-о-о!
В пыльной тишине библиотеки, заполненной запахом книг и шелестом страниц, стон прозвучал неуместнее, чем хохот на похоронах.
Тася вздрогнула и отдернула руку от «Введения в уравнения рунических преобразований». Сначала ей показалось, что застонала сама книга, протестуя против ее прикосновений.
Но нет. Повторный стон — глубокий и низкий, но приглушенный, словно его пытались подавить, донесся из-за стеллажа.
Кому-то плохо? Нужна помощь?
Тася поспешно обогнула шкаф и замерла.
Как она ошиблась! Кому-то было не плохо, а наоборот, очень-очень хорошо.
Присцилла д'Эстен сидела на подоконнике широко расставив белые ноги. Длинная юбка с разрезом на боку была задрана и подтянута к самой талии. А между раздвинутых бедер вампирши находился мужчина. Он стоял перед девушкой на коленях, обхватив руками ягодицы Присциллы, и ласкал ее губами и языком. С места, где стояла Тася, не было видно лица. Только затылок, мужская одежда и край шейного платка, какие носят все студенты.
Длинные пальцы Присциллы с ухоженными алыми коготками, зарывались в волосы любовника. Она подавалась вперед бедрами и довольно грубо дергала за короткие темные бзздеей пряди, заставляя его интенсивнее работать языком. Девушка сидела, откинув голову, закатив в блаженстве глаза. Прекрасное лицо исказила гримаса наслаждения. Вампирша прикусывала накрашенные губы, но тихие стоны все равно прорывались и повисали в воздухе, вместе с запахом ее духов и желания.
Нужно было уйти в первую же минуту, как только Тася поняла, что ошиблась. Но нечаянное зрелище так шокировало девушку, что она забыла обо всем. Происходящее было таким откровенным, наглым и бесстыдным, что вызвало в душе Таси не только отвращение, но и восхищение. Искаженное экстазом, порочное лицо вампирши, закушенные алые губы, выгнутая спина, белые бедра, обхватившие голову неизвестного мужчины — вся эта картина дышала чувственностью, притягивала и отталкивала одновременно.
Черное кружево платья, кожа белей алебастра и алые как кровь ногти и губы. Белое и красное на черном.
В голове не осталось ни единой мысли. Девушка стояла, словно заколдованная, и следила широко распахнутыми глазами, как вампирша все резче дергает несчастного за волосы. После одного особенно сильного рывка тот протестующе замычал. В ответ Присцилла стиснула его голову меж бедер.
— Schneller! Schlecken![1] — приказала вампирша, буквально вдавливая его лицо в свою промежность.
В глаза бросились черные чулки с кружевными бортами, ярко-красные лакированные туфли на невозможной шпильке. Вампирша застонала, впилась в волосы партнера обеими руками и вонзила острый каблук ему в спину.
Мужчина вскрикнул от боли. Ему вторил крик наслаждения вампирши. Присцилла напряглась, потом обмякла. Откинулась на витражное стекло за спиной и открыла глаза.
Несколько мгновений в абсолютном безмолвии девушки смотрели друг на друга. Вампирша и человечка. Дочь главы клана и простолюдинка, воспитанная в сиротском приюте. Порочная искушенная брюнетка — крупная, сильная, фигуристая, и маленькая хрупкая блондинка, не знавшая даже поцелуев.
Потом алые губы вампирши искривились в ухмылке.
— Подгля-я-ядываешь, человечка? — прошипела она. И в этом вкрадчивом злом голосе Тася услышала свою смерть.
Она сделала шаг назад. И ещё один.
— Послушай, Присцилла, — голос Таси дрожал. — Прости, пожалуйста, что я увидела тебя. Это случайно. Клянусь, я никому не скажу…