— Не тебе говорить о будущем великого королевства Шарджа, шлюха. Ты все равно этого не увидишь.
Алекса выхватила запасной пистоль из-под юбки и разрядила его в лицо епископа. Эфрон упал, а его мозг разлетелся по шкафу, стоящего позади него, оставив неприятную картину.
— Был Эфрон, и нет Эфрона, — сплюнула Алекса. — Тоже мне пастырь нашелся.
Она, засыпав в пистоль остатки пороха и зарядив оружие последней пулей, склонилась над братьями, чтобы проверить пульс. Говард умер, а вот Тобис, хоть и разбил лоб, еще дышал. Алекса попыталась растолкать брата, но за дверью раздался громкий крик, потом стон, какие-то вопли и вдруг все неожиданно стихло, а дверь распахнулась. На пороге стоял Костин, держащий свою сестру за руку.
— Живы? — спросил он, поглядев на братьев подруги.
— Говард умер, а вот Тобис потерял сознание. Закрой дверь и попробуй подпереть её чем-нибудь тяжелым.
Костин пустил сначала сестру, потом захлопнул дверь и пододвинул тяжелый книжный шкаф. Долго баррикада не простоит, однако это лучше, чем ждать неожиданного удара в спину.
— Брат, что нам делать? — спросила перепуганная Ливия, схватившись за штанину Костина.
— Костин, отодвинь вот тот шкаф, — указала Алекса. — Там потайной ход, который муж замуровал на случай предательства Эфрона.
Деревенский друг прошел мимо тела епископа, посмотрел на шкаф и без особых усилий сдвинул его с места. Позади шкафа была дыра, в которую можно пробраться только на коленях, а оттуда нужно будет спуститься по лестнице, ведущей прямо за осажденную твердыню.
— Пропусти сначала сестру, а потом бери Тобиса и проползи с ним до лестницы, — сказала Алекса.
— А ты? — уточнил Костин.
— Я пойду следом за вами.
— Ну, нет! — возразил деревенский друг. — Я…
— Нет времени спорить, — перебила Алекса. — Тобис слишком тяжелый для меня, а ты сможешь его протащить. Залезайте. Выберемся, тогда и поговорим.
Костин зарычал, но все равно согласился сделать так, как этого хочет подруга. Первой в щель пролезла Ливия, потом Костин заполз сам и потянул на себя Тобиса, который, видимо, этого даже не почувствовал. Как только деревенский друг вытащил брата с той стороны, Алекса наклонилась и уже собралась пролезть, но за спиной раздался сильный грохот и шкаф с дверью рухнули, под напором сильных солдат короля.
Они ворвались в кабинет герцога.
Один из них схватил герцогиню за ногу, а второй вцепился обеими руками в платье. Алекса начала отмахиваться ногами, пытаться вырваться из хватки, но солдаты рванули её на себя и шанс сбежать испарился вместе с надеждой на спасение.
— Алекса! — эхом отозвался голос Костина.
— Бегите! — крикнула она в ответ. — Бегите на восток! Предупреди короля Леонида! Пусть император уничтожит столицу Шарджа! Костин, ты меня….
Солдаты вытянули герцогиню из щели, швырнули в сторону стола, а один из них так сильно приложился кулаком, что Алекса, ощутив удар по лицу, обмякла и потеряла сознание.
***
Придя в себя, Алекса завыла от боли, которая тупым ударом пронзила спину. На языке был привкус крови и железа, голова раскалывалась, но больше всего болел живот и промежность, которые выли так, словно их пронзили чем-то очень острым. Найдя остаток сил, она коснулась живота и почувствовала влагу. Видимо, её ранили.
— Как дела? — спросил мерзкий голос Ивара Остина.
Алекса с трудом смогла открыть глаза, чтобы посмотреть в его разные глаза. Ивар сидел в кресле, а вокруг стояли солдаты. Похоже, битва давно закончилась, Карл Масур проиграл.
Осмотревшись, герцогиня узнала свою кровать, шкаф и вид на луну из окна. Её принесли в покои и бросили на кровать, на которой она лежала привязанная к спинкам какими-то плотными веревками по запястьям и ногам. Странно, но левая рука была свободна от оков.
— Помниться мне, ты хотела что-то сказать, — ухмыляясь, сказал Ивар.
— Я уже все сказала, — с полным безразличием ответила Алекса. — Ты грязный бастард, Ивар. Сын обычной девицы, ту что изнасиловала вся армия истинного герцога, которого, как мне кажется, ты тоже отправил на тот свет, повторив этот опыт с королевой Роксаной.
— Ты и об этом знаешь? — задумался Ивар, не переставая улыбаться. — Что еще мне расскажешь? Может быть, ты хочешь меня осудить, Алекса Масур?