— Он самый… Боже! Возможно ли это?
— Ох! — воскликнула Изаура, и этот простой возглас, вырвавшийся у нее как вздох, передал облегчение безмерной печали, лежавшей у нее на сердце. Внимательный наблюдатель, посмотрев на нее вблизи, заметил бы легкий румянец, проступивший на этом лице, болью и страданием обреченном на вечную мраморную бледность. То была заря надежды, первые и робкие лучи которой заиграли на щеках той, что в этот момент была обречена похоронить свою жизнь во мраке скорбной ночи.
— Не думал, что буду иметь честь принимать вас сегодня в моем доме, — продолжал Леонсио, постепенно обретая свое хладнокровие и надменный вид. — Однако позвольте мне поздравить себя и вас с таким своевременным визитом. Сегодняшний ваш приезд, сеньор, в этот дом окажется весьма уместным и естественным.
— В самом деле? Очень рад этому… Но, может, вы будете столь любезны и скажете, почему?
— С большим удовольствием. Знайте, что ваша протеже, рабыня, из-за которой вы совершили столько безумств в Пернамбуко, сегодня же будет освобождена и выйдет замуж за хорошего человека. Вы, любезный сеньор, прибыли как раз вовремя, чтобы убедиться своими собственными глазами в осуществлении ваших филантропических желаний в отношении этой рабыни, и я, в свою очередь, буду очень рад, если вы, сеньор, согласитесь присутствовать при этой церемонии. Ваше присутствие сделает ее еще более торжественной.
— И кто же ее освободит? — спросил Алваро, сардонически усмехнувшись.
— Кто же, кроме меня, ее законного господина? — ответил Леонсио с высокомерным вызовом.
— Так вот, сеньор, вы не можете этого сделать, — твердо произнес Алваро. — Эта рабыня больше не принадлежит вам.
— Не принадлежит мне! — вскричал Леонсио, вскочив как ужаленный. — Вы бредите или издеваетесь надо мной!
— Ни то, ни другое, — ответил Алваро совершенно спокойно, — повторяю, эта рабыня вам больше не принадлежит.
— А кто осмелится оспорить мои права на нее?
— Ваши кредиторы, сеньор, — ответил Алваро с той же твердостью и хладнокровием. — Это поместье со всеми рабами, этот дом с его богатой обстановкой и столовым серебром — все это больше не принадлежит вам. Посмотрите, — продолжал он, показывая пачку бумаг, — в моих руках все ваше состояние. Ваш заем намного превышает стоимость всего вашего имущества — полное разорение. И сейчас вам будет предъявлен документ о наложении ареста на все ваше имущество.
По знаку Алваро сопровождавший его писарь показал Леонсио мандат на секвестр и продажу за долги его имущества. Вырвав бумагу дрожащей рукой, Леонсио быстро пробежал ее глазами, сверкающими от гнева.
— Вот как! — воскликнул он. — Разве такие дела делаются так стремительно и неожиданно! Может, я смогу получить какую-нибудь отсрочку и спасти мою честь и состояние?
— Ваши кредиторы уже исчерпали всю возможную снисходительность и терпимость. И, кроме того, знайте, что в настоящее время я ваш главный, если не единственный кредитор. Мне принадлежат и в моих руках находятся почти все ваши долговые обязательства, а я не намерен допускать никаких отсрочек. Вам надлежит передать имущество для описи, ваши всевозможные ухищрения бесполезны.
— Проклятье! — вскричал Леонсио, топая ногами и вцепившись себе в волосы.
— Боже мой! Боже мой! Какое несчастье! Какой стыд! — рыдая, воскликнула Малвина.
Глава 22
Оставим ненадолго гостиную в доме Леонсио и прервем диалог двух молодых людей. Они застыли друг против друга, как надменный и благородный лев, одолевший кровожадного и коварного тигра, озлобленно рычащего в могучих когтях победителя. Нам необходимо, объяснить, что привело Алваро в дом хозяина Изауры, чтобы сорвать его жестокие планы как раз в тот решающий момент, когда все уже было готово к их осуществлению.
После того, как у него отняли Изауру, Алваро впал в угрюмое и подавленное состояние духа.
Раненый в самое сердце, осмеянный и униженный высокомерием дерзкого приверженца рабства, отнявшего у него возлюбленную, Алваро предался безысходному отчаянию.
Узнав о его неудаче, доктор Жералдо немедленно поспешил на помощь благородному юноше, так жестоко обиженному судьбой. Благодаря заботам и советам чуткого и умного друга, страдания Алваро получили облегчение, он успокоился и покорился судьбе. В результате этих увещеваний Алваро даже почти поверил, что в этих обстоятельствах ему было бы лучше поскорее забыть Изауру.
— Любая твоя попытка, — говорил ему друг, — освободить девушку будет безнадежной глупостью, в результате которой ты только ввяжешься в новые неприятности, подвергнешься лишним унижениям и окажешься смешон и жалок. Ты уже прошел через два весьма жестоких испытания: одно — на балу, и это — последнее, еще более печальное и унизительное. У тебя были неприятности с полицией, когда ты вознамерился оспаривать рабыню у ее законного владельца. Так вот, дальше будет еще хуже, уверяю тебя, ты будешь падать в пропасть разорения с пугающей быстротой.