— Каждому из нас знакома ситуация, — говорил Джонах, — когда надоедливый ребенок постоянно спрашивает: «Почему?» «Почему у меня нет велосипеда?» «Потому что я не могу купить его», — отвечаете вы. «Почему не можешь?» — «Потому что у меня нет денег». — «Почему у тебя нет денег?» — «Потому что у меня нет работы». — «Почему у тебя нет работы?» — «Потому что я ударил бригадира». — «Почему ты его ударил?» — «Потому что был пьян». — «А почему ты был пьян?» И так продолжается бесконечно.
Раздались возгласы понимания и согласия. Кто-то произнес:
— Ах, маленький щенок, уж я бы ему задал!
Другой добавил:
— Эти безумные цены на велосипеды, и не только на них!
— Что ж, — продолжил Джонах, — и вот тот же паренек спросит, почему нельзя лгать, воровать или убивать. И что вы ему ответите?
— Церковь учит, что этого делать нельзя. Есть заповеди Господа нашего Иисуса Христа.
— Да, можно сказать и так, но подобный ответ — нельзя, потому что так написано в каких-то книгах, — вряд ли будет философским. И парень снова спросит: «Почему? Почему так утверждают некоторые книги?» И его вопрос будет вполне логичным.
—Да, но эта книга единственная несет слово Божие, разве не так?
— Хорошо, значит, вы утверждаете, что к Библии нужно прислушиваться, потому что это слово Божие! А что, если Бог говорил по-другому? Что, если заповедь на самом деле звучала «Убий!»?
— Зачем ему говорить так?
— А почему бы и нет?
— Потому что это было бы неправильно.
— Так, а вот и вывод. Вы говорите, слова Бога правильные, потому что это истина, и не важно, что именно он называет верным.
Повисла долгая пауза, мужчины заахали и заохали, что могло выражать согласие или несогласие.
— И даже если вы ответите ему так, мы все равно не доберемся до сути дела. И наш молодой хулиган все еще может спросить «почему?», и это снова будет логичным. Разве не так?
Снова общий одобрительный шум.
—А истина в том, что невозможно добраться до сути. Кто-то может сказать: правильно то, что идет на общее благо…
— Я полностью «за», поделитесь со мной частицей, — раздался голос.
— И этот ответ мог бы считаться философским до известной степени, потому что за ним
стоит теория. А если наш парень поинтересуется, почему мы должны думать об этом благе?
— Черт с ним, хватит, надоел!
— Нет, не черт с ним, так нельзя, если вы все еще мыслите философски. Я пытаюсь объяснить, что каждый раз, спрашивая «Почему?», вы рискуете встретить того, кто ответит: «Потому что я так сказал», — а это уже не ответ. Он означает, что некоторые получают для себя выгоду, заставляя вас верить им. Это как, это как…
— Мода, — сказала я, до смерти устав слушать.
— Правильно, как мода. Продолжай, Кэти!
— Что ж, я лишь простая девушка среди мудрых мужчин, но думаю, мир моды устроен именно так. Одно кажется нам лучше, чем другое: длинные юбки или короткие юбки…
— Я лично за короткие… — хитро заметил парень с коричневыми зубами.
— Или черные, серые или белые… Иногда приводят различные доводы — черный очень практичный, белый отлично смотрится на загорелом теле, — но основная причина в том, что кому-то выгодно — в этом его интерес, — чтобы вы покупали вещи, которые на самом деле вам не нужны. Слава Богу, не нужны!
— Отличная мысль, Кэти! И вот здесь в обсуждение включается наш любимый Ницше! Он единственный, кто утверждает, что все эти разговоры о морали просто лживая болтовня! И, осознав это, можно освободиться! Вы сбросите оковы и сможете устанавливать собственные законы, станете законодателем своей жизни. А что касается моды, вместо того чтобы рассматривать журналы и носить то, что нам навязывают, можно изобрести собственные модели, создать свой гардероб…
— Упаси нас Господь от покраски вещей дома! — сказала я, обращаясь к ребенку.