Синя вернулась к готовке, показывая, что разговор окончен. Я пожалела, что разбередила старые раны.
— Прости, что завела эту тему, — тихо сказала я и выскользнула на улицу, после чего долго сидела в домике на раскидистых ветвях дуба, думая о маме и драконе, и смотрела, как солнце поднимается все выше, а день окончательно входит в свои права.
Глава 21. Рада и Самор
— Сегодня мы идем с тобой в городской парк смотреть на магнолии! — жизнерадостно крикнула Рада некроманту, сидящему на крыше и вдохновленно наблюдающему рассвет.
Самор, скупой на слова, молча съехал по крыше вниз, спрыгнул и отряхнул руки.
— Я готов.
Рада подбоченилась, оценивающе разглядывая некроманта.
— Ты что, пойдешь в этом? Черный заношенный свитер не подойдет. Пойдем, выберем тебе что-нибудь из парадных одежек Гора, ты как раз его роста, только шире в плечах.
Спустя пятнадцать минут, когда Самор покинул дом вместе с Радой, он был похож на художника или поэта. Черное строгое пальто, брюки в тон, золотистый шейный платок. Обычно непокорные смоляные волосы были уложены назад, облегая виски и придавая некроманту аристократичный вид. Смуглая Рада наоборот дала возможность своей кудрявой копне виться, но аккуратными локонами, а не объемной тучей, больше похожей на воронье гнездо. Она принарядилась в бежевое летнее платье и черную короткую куртку. Теперь эта парочка смотрелась как вполне удачливые в жизни горожане, выбравшиеся в свет на простую прогулку. Что, собственно, ребята и собирались сделать.
На улице было прохладно, поэтому было решено поймать экипаж. К тому же, это все-таки не обычная вылазка в город. Об этом не говорилось вслух, но оба понимали — это свидание.
Самор, рожденный на Земле мертвых и пропитанный ее холодностью, был захвачен живым огнем, которым сияла Рада. Всегда и во всем впереди, везде лидер, затейница, хохотушка и душа компании, она составляла полную противоположность некроманту.
Они молча сели в экипаж и стали смотреть в противоположные окна. Молчать вдвоем было спокойно, но немного неловко, поскольку им обоим хотелось приблизиться друг к другу, но они не знали, как это сделать.
Мимо проносились готические дома, спешащие по своим делам служащие, стражи и простые горожане. Наконец на горизонте появились зеленые пятна — экипаж приближался к парку.
Рада и Самор также молча покинули экипаж, расплатившись, и пошли в сторону кованых узорчатвх ворот, по ту сторону которых начинался городской парк.
— Почему ты все время молчишь? — не выдержав, спросила Рада, едва они миновали ворота.
— Я привык говорить коротко и по делу, — спустя паузу ответил некромант. — Есть люди, которые извергают из себя тонны слов, но они не имеют никакой ценности и никакого значения. Я не такой.
— То есть, твои слова обладают какой-то особой ценностью? Типа как курица с золотыми яицами? — съязвила Рада, слегка задетая, ведь она-то поговорить любила.
— Можно и так сказать, — пожал плечами Самор, не замечая сарказма. — Я не вру, не приукрашиваю, не давлю, не гружу. Если я хочу что-то сказать, обычно это действительно важно.
— И со мной тебе нечего сказать? — продолжала очень по-девичьи допытываться Рада.
— В данный момент я хочу сказать, что здесь очень красиво, — ловко уходя от ответа, сказал Самор. — Никогда не видел столько цветущих деревьев.
— Это яблони, — недовольно пробурчала Рада. — Сейчас поищем твою магнолию.
У усатого веселого торговца Рада купила себе грушу в соленой карамели на палочке. Самор отказался. Рада фыркнула про себя — ну конечно, где это видано, чтобы важные холодные некроманты ели сладкие фрукты и радовались, как дети.
Странная парочка ушла с главной дороги и стала петлять по тропам парка, в этой части уже более похожего на лес.
— Вот они! — Рада показала на магнолии с такой гордостью, будто сама их выращивала.
Огромные бело-розовые цветы даже издалека пахли весной и свежестью. Самору, выросшему в бескрайней мертвой степи, эти цветы казались настоящим чудом, чем-то нереальным, как предрассветный сон. Самор бережно взял в ладонь цветок, не срывая его, а только лишь осторожно дотрагиваясь. Нежность лепестков, их ранимость вызывали у некроманта незнакомое ему щемящее желание заботиться и оберегать.
— Они так безумно красивы и в то же время недолговечны и хрупки, как сама жизнь, — хрипло произнес некромант.
Рада кивнула, встряхнув кудрявой копной волос.
— Они знают, что недолговечны. И поэтому позволяют себе жить так ярко, как могут, — осторожно произнесла девушка.