– Как тебя зовут? – спросил Лукин у молоденькой девушки в окружении своих товарищей.
– Амади! – ответила тихо та, не поднимая головы.
– Значит Амади! – повторил начальник, – Хорошо!
Его голос слегка дрожал, выдавая скрываемое волнение. Было понятно, что истоки сделанного им поступка, лежали в глубинах его доброй человеческой души и морали.
– Амади – значит радость, – вклинился в разговор Симба, стоявший рядом.
– Сколько тебе лет? – продолжил новый хозяин.
– Пятнадцать! – покорно ответила та.
Из-за спины вмиг появился Костенко, положил на плечо Лукину руку и развернул его лицом к себе.
– Ты что с ума сошел? – недоумевал помощник,– И что ты с ней теперь собираешься делать?
– Отпущу домой! – ответил резко тот, скидывая с плеча чужую руку. Лукин медленно повернул голову, и бросил недовольный взгляд на своего помощника, поигрывая скулами на загорелом лице. Костенко, зная вспыльчивый характер своего начальника, замолчал и отступил назад.
– Ты теперь свободна, иди домой! – поворачиваясь к Амади, заявил начальник.
Амади подняла голову и с непониманием посмотрела на своего нового хозяина.
– Я тебя отпускаю, понимаешь? – повторил Лукин, – Можешь идти!
– У меня нет дома! – с трудом вымолвила девушка.
Отпечаток растерянности слегка тронул загорелое лицо начальника. Такого оборота он не ожидал.
– Ну, вот! – снова вклинился в разговор, поодаль стоящий Костенко, – Видишь, что ты натворил!
Помощник экспедиции хоть и не имел таких научных степеней как Лукин, но в житейских вопросах в свои сорок два года, явно разбирался гораздо лучше. И с этим нельзя было, не согласится. Но самолюбие Лукина брало верх.
– Значит, продам! – злобно рявкнул новый хозяин.
– Юра опомнись! Чем ты тогда будешь лучше того работорговца? – не унимался Костенко.
К ним подошла, экспедиционный повар Екатерина Фролова, которая еще по совместительству была медсестрой. Она с упреком посмотрела на своих начальников, а затем аккуратно взяла девушку под руку.
– Пойдем, будешь мне помогать!
Спор сразу притих. Лукин и Костенко, осаждено посмотрели им вслед, а затем, молча, разошлись. Более ничего не оставалось делать, как увеличить численность экспедиции на одного человека.
Покупка рабыни стала главной темой разговоров последующего дня. Увиденное в африканской деревне было похоже на открытие могилы Тутанхамона. В отличие от помощника, остальные члены группы в поступке начальника ничего зазорного не увидели. Все без исключения пришли к единому мнению, что решение включить в состав экспедиции девушку-рабыню было правильным.
Группа, с проводником Симбой, снова тронулась в путь. Пройдя еще с километр, экспедиция вышла к реке и по приказу Лукина разбила палаточный лагерь, готовясь к ночлегу. Привал был нужен и потому, что проделанный путь за последние сутки составлял почти двойную норму. Для Амади выделили место в палатке Фроловой. За расселением наблюдал рядом стоящий Лукин, к которому вскоре подошел помощник.
– Возьми, тут ребята собрали кое-какие вещи, – протянул руку с объемистым рюкзаком Костенко.
– Не надо, Катя уже нашла ей вещи! – неохотно буркнул начальник.
– Бери ей надо одеться! – настаивал помощник.
Лукин отвернул голову в сторону, затем что-то соображая, все-таки согласился.
– Ладно, давай! Спасибо за поддержку!
– Ребят благодари!
Преображение Амади волшебным образом подействовало на стиль отношений членов группы. Сочувствие к бедной рабыне быстро смешалось с повышенным интересом к молоденькой красивой мулатке со стороны более молодого мужского состава группы. Из простой рабыни, словно гадкий утенок Амади на глазах, превратилась в привлекательную девушку. О чем тогда думали члены экспедиции вместе с Лукиным и Костенко, можно было только догадываться.
На следующий день группа прибыла к намеченной цели. Рядом с местом захоронения разбили лагерь, и работа сразу закипела. Появившиеся дополнительные женские руки мало-помалу начали нести женскую ношу в быту экспедиционной группы. Природа брала свое. Приготовить пищу, постирать, оказать помощь больному естественным образом вошло в обязанности Амади. А спустя время дело с покупкой рабыни приняло совсем другой оборот. Без нее трудно уже было обходиться. Лукин уже стал подумывать, что вообще пора пересмотреть численность официально утвержденного штатного состава экспедиции. Рабыня быстро влилась в новую обстановку, и никто уже не считал ее чужой. Потянулись обыденные рабочие дни. Работать на раскопках приходилось по двенадцать часов, с перерывом в жгучие, обеденные, часы.