Амади представила своего мужа. Они познакомились, затем пошли в ресторан, что бы за столиком пообщаться, и рассказать друг другу как можно больше, насколько позволяло время до вылета их самолета. В основном разговор шел о событиях последнего времени, однако время от времени в беседе проскакивали и воспоминания, произошедшие в далекой и жаркой Тоганоте.
Чистая случайность, или проведение судьбы помогли им еще раз встретиться. Из-за плохой погоды вылет на Америку задерживался, куда Амади летела со своим мужем-коренным американцем на постоянное место жительства. Из беседы Лукин и Костенко так же узнали, что Амади будет поступать в Бостонский университет на археологический факультет. Она сидела за столиком напротив Лукина, а в конце их трогательной беседы, откровенно посмотрела ему в глаза. В ее взгляде, Юрий прочел умоляющие слова девушки, – "Ну что же ты молчишь? Скажи – не улетай! Будь со мной, и я останусь!" Она смотрела откровенным взглядом и ждала! Лукин все понимал, но отвел взгляд в сторону, скрывая давящие слезы, а потом натянул на лицо фальшивую улыбку, и произнес:
– Ну, все! Кажется вам пора!
Громкоговорители уже приглашали пассажиров на посадку. Они стали прощаться. Лукин нежно обнял Амади, и первый раз поцеловал ее в смуглую щеку, ощутив еще раз ее нежную кожу, как тогда в Тоганоте, когда уводил ее от работорговца. Затем он долго смотрел им вслед, и про себя шептал, – Все правильно, так должно быть! Кто я теперь, и что я могу ей дать? В Америке ей будет лучше! Она там получит достойное образование! В конце концов, увидит настоящую жизнь! Она этого заслужила!
Однако, слова в прощальный миг, мало что значили, и вряд ли могли утешить его сердце, которое отчаянно кричало, и рвалось наружу. Он уже был готов догнать Амади, и вырвать ее из рук темнокожего американца, но усилием воли очередной раз сдержался, отчего ему становилось еще больнее.
По дороге домой Лукин, и Костенко практически не разговаривали. Дома жены на кухне уже стряпали праздничную еду, от которой простирался вкусный запах по всем комнатам. Войдя в квартиру, Костенко не раздумывая, нырнул на кухню, а Лукин зашел в спальную, которая была со вкусом переделана под личный кабинет. Он тихо закрыл за собой дверь, и остановился перед стеной, которую украшали многочисленные картины, фотографии, резные фигуры, и африканские маски, привезенные из разных экспедиций по африканскому континенту. Его глаза остановились на не приметной, но очень дорогой пожелтевшей фотографии, под которой в стеклянной рамочке висела расписка на право собственности на молодую девушку-рабыню. Амади все также приветливо улыбалась, и смотрела с фотографии на своего господина, таким же, щемящим душу взглядом. Она как бы говорила своему законному хозяину, – А я все равно не перестану ждать, когда ты скажешь мне – останься! Ведь ты настоящий мой хозяин!