Выбрать главу

Он устал от изматывающего боя. Я видела по его глазам — злым, упрямым, но загнанным. Ему не хватало выносливости тянуть — он сдавал.

Кто-то предложил остановить бой, но никто не решился вмешаться или помочь командору.

Эрик рассказывал заместителю Лиама, чем это грозит по григорианским законам. Если один выходит из поединка — победитель мог требовать от того, кто сдался практически всего. Не очень удобный политический рычаг, но Григ обязательно умело им воспользуется.

Еще один выпад — Лиам едва увернулся, он уже спотыкался.

Заместитель с кем-то связывался по срочной связи. Эрик что-то встревоженно пояснял рядом, жестикулируя. Одна ладонь изображал Лиама, другая — генерала. Он пояснял на их примере, чем все закончится в случае победы одного или другого.

Следующий выпад я пропустила. Лиам устал, он стоял уже неподвижно, крепко стиснув кортик.

Быстро обернулся на трибуну, где стояли Эрик и заместитель командора.

— Послушайте, — начал Лиам, облизав окровавленные губы. Я догадалась, что он хочет остановить бой, но не решался сказать это вслух. Признать трусость. Но и умирать ему не хотелось.

Только сочувственные, но решительные глаза заместителя сказали о многом — приказа останавливать бой не было. Если на кону оказывается политика, никто не станет рисковать. Проще принести Лиама в жертву за его ошибки, а мир останется миром — со своими выгодами и плюсами. Поединок ведь личный, а не государственный.

Лиам это знал. Может, поэтому и молчал, понимая, что ему не помогут — чтобы хотя бы умереть достойно.

Еще один бросок: кинжал Эс-Тиррана вошел в шею сбоку. Он вынул лезвие, выпустив из раны фонтан крови. Она окатила броню генерала.

Лиам повалился на колени, пытаясь зажать рану. Он давился словами и кровью, она брызгала изо рта, пока он пытался что-то сказать. Смотрел он на меня. О, понимаю, ничего хорошего он сказать мне не мог.

Он так и не смог выдавить ни слова — упал ничком. Рука безвольно упала с раны. Кровь сначала била фонтаном, затем потекла слабее, пропитывая парадный испачканный мундир, но на красном бархате пола почти не была видна. Все кончено.

Я смотрела на труп Лиама и чувствовала себя оглушенной. Сердце, кажется, остановилось.

Все кончено — и только началось. Я не знала, чем все это закончится для меня. Лиам погиб, но в глазах всех я стала виновницей его гибели, пусть все понимали, что я лишь инструмент в сегодняшнем бою.

Решающий удар сделал Эс-Тирран, но вряд ли кто-то будет смел настолько, чтобы обвинить его. Он остановился, тяжело дыша, и оглядел притихший экипаж Лиама, словно приглашал к бою следующего.

Уставился на меня. Желтые глаза стали ярче от адреналина.

Смотрел лишь секунду, затем отвернулся.

— Кто желает оспорить бой? — крикнул он, но формально, чем от сердца.

Победил он честно, и знал это. По-другому не могло и быть, поединок был хорошо спланирован, чтобы расправиться с Лиамом по закону. Все учтено. Но, как и полагается, с кинжалом в руках генерал устало ждал желающих предъявить обвинение в убийстве, если посчитают его таковым.

Смельчаков не нашлось.

Глава 5

Эс-Тирран опустился на колено перед телом Лиама — обтереть нож об мундир.

Он поднялся, неуклюже из-за ранения, опираясь на колено, словно ему трудно вставать. Генерал сунул кинжал в ножны и, не оглядываясь, пошел к нам — своей свите и ко мне.

— Уходим, — велел он.

Все кончено: мир подписан, Лиам убит — григорианцы возвращались на корабль.

Команда ошеломленно наблюдала, как генерал, прихрамывая, идет к выходу. В янтарных глазах не было эмоций, словно это стекляшки. Холодный взгляд скользил по публике, не задерживаясь ни на ком. Равнодушный — даже к собственной судьбе, он брезгливо смотрел на людей.

Охрана, советники — свита растянулась цепью, следуя за ним. Только я осталась на месте. Меня словно пригвоздило к полу, я не была способна ни на шаг. Сейчас они уйдут, а я останусь в зале, под обстрелом глаз присутствующих… Толпа разорвет меня в клочья. Обратного пути нет.

Сглотнув, я сделала первый шаг — едва поспевая. За моей спиной осталась пара солдат генерала, остальные терялись в дверях, его самого я уже не видела, он вышел из зала. Больше всего я боялась отстать и остаться один на один с командой…

Я пошла быстрее, борясь с детским желанием броситься вдогонку.

На плечо легла рука григорианца. Один из солдат понял мое состояние и дал знать: все в порядке, я здесь.

Из кают-компании мы вышли последними. И думаю, Эрик смотрел мне вслед и мысленно желал мне благополучия. Хоть кому-то удалось вырваться со «Стремительного». Правда, мы еще до шлюза не дошли.