- Наверное, влезла в долги, -- старшая подруга пожала плечами и надменно вскинула подбородок.
Солнце ярко осветило ее лицо, позволяя заметить, что одна из «морщинок» у ее глаза поплыла, словно нарисованная некачественно, в спешке, и не закрепленная толком. Сразу видно - подделка.
Хана презрительно сощурилась и достала смартфон из кармана. Он как раз завибрировал, сообщая о поступившей премии. «Racio» щедро поздравил всех, кто нашел время прийти на праздник.
Сумма на счету радовала взгляд, и Хана, прикусив губу, активировала заложенную транзакцию. Сегодня она могла позволить себе небольшой подарок.
Деньги отправились обратно на счет корпорации, но время шло, а ничего не менялось Хана нетерпеливо постучала пальцами по экрану. «Racio» никогда не отменяла оплаченные услуги, но сколько можно ждать?
Наконец в горле запершило, а нос сдавило так, что стало трудно дышать. Хана убрала смартфон и громко, выразительно раскашлялась. Соседи покосились на нее с завистью, один даже наивно подвинулся ближе, словно простудой можно было заразиться бесплатно.
Ждать больше было нечего, красочное шоу завершилось, и пора было возвращаться домой. Но Хана не успела сделать и шага, как ощутила, что теряет сознание. Мир померк лишь на миг, почти сразу визгливый злой голос заставил ее открыть глаза. Стрелки на часах не сдвинулись ни на миллиметр, но молодая женщина возмущалась так, словно ее использовали по крайней мере полчаса.
-- Кинули подачку и пожалуйста! Так и знала, что нельзя было за них голосовать!
-- Да ладно тебе, -- старшая подруга примирительно взяла ее за руку. - Зато красиво.
Вслед за ней Хана подняла взгляд на Староместскую ратушу. На штукатурке старинного здания не осталось ни щербинки. Гладкая поверхность идеально ровных стен теперь отливала цветом топленого молока, восстановились серые завитки готических обрамлений и тонкие складки одеяний скульптур. На таком фоне торжественные краски орлоя и впрямь смотрелись куда лучше.
Хана, дрожа от купленного озноба, двинулась ко входу в метро. Состояние было не таким приятным, как его рекламировали. Красота и престиж требуют жертв, но лучше уж проехать отделяющие от дома четыре квартала.
Спустя несколько минут Хана спустилась под землю. Самому быстрому и удобному городскому транспорту так и не придумали достойной альтернативы, так что по тоннелям под Прагой курсировали такие же поезда, что и столетия назад, разве что комфорта в них ощутимо прибавилось.
Массивные колонны, отделанные песчаником, поддерживали полукруглый потолок станции. Всего несколько пассажиров ждали поезда, собравшись у информационного табло в центре. Большинство остались наверху - наслаждаться праздничным концертом, сваржаком и бесплатными трдельниками, выпеченными по старинному рецепту. Хана медленно двинулась вдоль платформы. Ни одно из сидений не реагировало на ее присутствие, и пришлось забраться в самый дальний угол. Там, наконец, из пола поднялся пластиковый полукруг, и она уселась на него с усталым вздохом. Сбоку, закрывая вход в старый переход, неярко светилась похожая на каменную кладку голограмма. Из-под нее ощутимо тянуло спертым, влажным воздухом заброшенного подземелья.
Состава все не было. Хана гордо шмыгнула носом, но другие пассажиры стояли слишком далеко, чтобы обратить на нее внимание и поморщиться от зависти. И, похоже, у них было зрелище поинтереснее.
Лысый, одетый в обноски, мужчина вцепился рукой в край табло. Он принялся невнятно мычать, раскачиваясь так, что полы длинного распахнутого пальто качались, словно стрелка маятника. Огромные, видимые издалека красные пятна проступили на его лице, становясь ярче с каждой секундой.
Невольные зрители придвинулись ближе, изумленно тараща глаза, даже Хана вскочила со своего сидения. Она вцепилась в ближайшую колонну, лишь бы не упасть, настолько кружилась голова. Бежевая ткань одежды едва выделялась на фоне холодного, шершавого песчаника.
Лысый рывком разорвал рубашку и рухнул на колени. Руками он бессильно раздирал грудь, словно пытался добраться до чего-то, скрытого в ее глубине. На губах пузырилась пена, и лысый шлепал ими, хрипло пытался вдохнуть. На голове проступили крупные капли пота, покатились вниз по бритой коже. Пятна на лице слились, залив его багровой краской.
Стоны, казалось, заполнили все окружающее пространство. Хана фзакусила кулак, не в силах справиться с навалившимися эмоциями. Ноги едва ее держали, в ушах гудело и звенело.
На очередном наклоне лысый окончательно потерял равновесие и рухнул лицом вперед. Ногами он скреб по мрамору пола так, что ботинок свалился с грязной ступни и отлетел вбок. Еще несколько судорожных рывков - и тело вытянулись в струнку, а потом обмякло, словно лысый был воздушным шариком, из которого разом выпустили весь воздух.