Грудь разрывало одновременно от кашля и тошноты. Хана зажала рот рукой изо всех сил, согнулась, давя раздирающие живот спазмы. В глазах плыли красные пятна, но она кое-как заставила себя отступить в спасительный полумрак. Сбоку пахнуло холодом ответвление коридора, и Хана поковыляла по нему прочь, давясь собственной слюной и затхлым, плесневым воздухом.
Прошло несколько минут или часов, пока она немного пришла в себя. Мигающий свет ламп остался далеко позади, лишь изредка на перекрестках встречались пыльные плафоны аварийного освещения и массивные железные двери, намертво приржавевшие к косякам. Без особой надежды Хана подергала одну из них, но та даже не пошевелилась. Наверное, раньше здесь была техническая часть станции, заброшенная с появлением “Racio”.
Оставив в покое дверь, Хана побрела дальше. Она несколько раз свернула из одного коридора в другой, но так и не встретила ничего, похожего на выход. Только полумрак и тишина, разбавленная невнятным шуршанием. То ли крысы бегали по проложенной тропке, то ли вода капала на одну из мусорных куч.
Всхлипывая от отчаяния, сдавившего грудь жестче самого тугого белья, Хана двинулась на звук - единственный ориентир в гулкой пустоте. Каждый новый шаг давался все с большим трудом, ей приходилось отталкиваться пальцами от шершавых стен. Но, конечно, ни одной царапины не появилось на коже, даже когда Хана поскользнулась и рухнула прямо на ощетинившуюся прутьями груду металлолома.
Дребезг и лязг раскатился, казалось, на километр вокруг. Одна из чушек, едва заметная в тусклом свете, покатилась вперед и остановилась, упершись в грубый ботинок.
- Ты кто такая? Откуда взялась?
Хана с трудом подняла голову навстречу глубокому, низкому голосу и тут же зажмурилась от ударившего в лицо луча. Прикрывая глаза ладонью, она с трудом поднялась.
- Где я?
Свет мешал, позволяя оценить только высокий рост незнакомца да еще мешковатый балахон, скрадывающий черты.
- Я вопросы задаю. Ну? Какого черта тут делаешь?
- Пытаюсь выйти... куда-то, - запинаясь, призналась Хана. - Наружу.
- Угу, - хмыкнул мужчина и опустил фонарик. - Проводить?
Не веря своему счастью, она сделала несколько торопливых шагов к будущему спасителю, пока тот не передумал и не растворился в безликих коридорах.
- Ох, да, пожалуйста!
Он молча развернулся и двинулся прочь так быстро, что Хане пришлось едва ли не бежать следом, ориентируясь на пляшущее пятно фонарика. Вспыхнувшая надежда придавала сил.
Очередной поворот закончился тупиком с потрепанной деревянной дверью в конце. Сдавленно пискнув, Хана обогнала спутника, ухватилась за ручку обеими руками и лихорадочно ее задергала.
- Дай отпереть, - мужчина погасил фонарик и бесцеремонно оттолкнул ее в сторону.
Ключ прошуршал в замке, дверь заскрипела, открываясь, впустила внутрь теплый, вкусный уличный воздух и привычный городской шум: гудки машин, веселые и недовольные голоса, шелест листьев.
- Спасибо, - пробормотала Хана, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы. Нос заложило еще сильнее, хотя ей казалось, что это совершенно невозможно.
Мужчина усмехнулся и отбросил назад капюшон длинного мятого плаща.
- Меня зовут Иглас, - он протянул ладонь вперед. Хана осторожно коснулась ее пальцами и тут же их испуганно отдернула.
Серые, холодные, словно льдинки, глаза насмешливо прищурились.
- Беги, детка. Тебя, наверное, уже дома заждались.
- Спасибо! - горячо выпалила Хана, ощущая, как лицо заливает горячей краской стыда. - Если бы не ты, я бы просто умерла внизу, в этой темноте ужасной. Как ты вообще там оказался?
- Я там живу. Как и другие, кому нужна защита.
- Защита? От кого?
- А от кого ты убегала? Вопросы, вопросы. В другой раз обсудим.
Иглас шутливо поклонился. Осторожно протиснувшись мимо него, Хана обернулась, но дверь щелкнула прямо перед ее носом. Зеленая облупившаяся краска, с черным граффити поверх - «Проход запрещен».
Она не раз видела эту надпись, выбегая из дому в ближайший магазин.
Пошатываясь, Хана спустилась по невысоким ступенькам. Текущая по улице толпа охотно расступилась, впуская и поглощая ее. Люди вокруг смеялись, спешили по своим делам, и никому не было дела до тех, кто остался под землей, пуская кровавые пузыри из распахнутых в агонии ртов.
Хана пошатнулась, в ее глазах потемнело. Ноги подломились сами собой, руки больно ударились об асфальт, но не оставили на нем даже самого маленького кусочка кожи.