Можно заметить, что мы называем «искажениями» те препятствия на пути к истине, которые созданы ни дороговизной информации, ни недостатком вычислительных мощностей, но формой ментального оборудования. Например, эволюция оптимизировала оборудование для целей, противостоящих эпистемологической точности (оборудование выигрывать политические споры). Или давление естественного отбора извратило желание добиться эпистемологической точности (вместо этого люди верят в то же, что и окружающие, приобретая благодаря этому союзников и друзей). Или классическая проблема эвристики, когда оборудование работает по понятному алгоритму, который обычно делает всё правильно, но временами совершает систематические ошибки. Сама по себе, эвристика доступности не является искажением, но она порождает характерные, компактно описываемые искажения. Человеческий мозг делает что-то неправильно, и проведя кучу экспериментов и/или хорошо подумав, кто-нибудь формулирует проблему на понятном Системе 2 языке — тогда мы называем эту ошибку «искажением». Даже если мы так и не узнаем большего, всё же ясно, что эта ошибка возникает — известным образом — из-за определённой формы когнитивного оборудования. Не из-за того, что оборудования слишком мало, а из-за того, что оно особой формы.
«Искажения» — это не ошибки, порождённые информацией внутри мозга (например, перенятые у кого-то убеждения или некого рода моральный долг). Они не называются «искажениями», и их намного проще исправить после того, как они замечены (тем не менее, источником ошибки, или источником источника ошибки, может быть и какое-либо искажение).
«Искажения» — это не ошибки, вызванные каким-то индивидуальным повреждением мозга или впитанными культурными нравами. «Искажения» — следствие работы механизмов, общих для всех людей.
Нельзя сказать «Платон страдал от когнитивных искажений, ведь он не знал теории относительности» — он не мог о ней узнать, его незнание было порождено не формой его ментального оборудования. Но если Платон считал, что лучшими правителями будут философы, из-за того что он сам был философом — а это убеждение, в свою очередь, возникло благодаря универсальному политическому инстинкту рекламировать себя, а не из-за того, что отец Платона говорил «долг каждого — говорить, что его профессия достойна занимать трон правителя», и не из-за того, что в детстве Платон нюхал слишком много клея — то тогда это значит, что Платон страдал от когнитивных искажений, и не имеет значения, знал ли об этом сам Платон.
Возможно, искажения трудно исправить. Возможно, они не исправляются в принципе. Но дело не в этом. Если, взглянув на своё ментальное оборудование, мы видим заурядный пример известного класса ошибок, и эта ошибка возникает из-за созданной эволюцией формы оборудования, а не из-за недостатка оборудования или плохого его содержимого, то мы называем её искажением.
Лично я вижу цель оттачивания навыков рационалиста в усилении способностей находить истину. Задание состоит в том, чтобы добраться до позитивной отметки (истины), а не в том, чтобы избежать негативной отметки (неудачи). Пространство неудач велико, там найдётся бесконечное множество ошибок в бесконечном их разнообразии. Трудно описать столь обширное пространство: «Свойство этого яблока может не быть свойством того яблока. Поэтому про одно яблоко можно рассказать большее, чем про все яблоки в мире». Пространство успеха меньше, и поэтому про него можно рассказать большее.
Я не питаю отвращения к разговорам об определениях, но нельзя забывать, что это не главная наша цель. Мы преследуем великую цель нахождения истины, нам отчаянно нужны знания, и кроме того, мы любопытны. Поэтому мы стремимся преодолеть все лежащие на пути препятствия, и без разницы, как мы их при этом называем.
Доступность
Элиезер Юдковский
Эвристика доступности - суждение о частоте или вероятности события по тому, насколько легко приходят на ум примеры данного события.
В известном исследовании 1978 года «Оценка частоты смертельных исходов»1 изучались ошибки при количественной оценке серьёзности рисков. Испытуемым называли два бедствия и спрашивали, какое из них происходит чаще. Испытуемые считали, что несчастные случаи уносят столько же жизней, сколько и болезни, думали, что убийство является более частой причиной смерти, нежели самоубийство. Хотя на самом деле, число умерших от болезней в шестнадцать раз превосходит число погибших от несчастного случая, а самоубийства происходят в два раза чаще убийств.