Однако ты с облегчением вспоминаешь, что никакая проверочная комиссия и не собирается искать в твоих поступках повода для обвинений. Это замечательно, ведь завтра прозвучит важное объявление от Федерального Резерва Банка США, и кажется маловероятным, что цены на процент по облигациям не изменятся. У тебя нет ни малейшего желания тратить драгоценные 33 минуты на подготовку речи, которую ты не планируешь произносить.
В голове всплывают наброски объяснений: подробные рассказы о том, почему каждое событие правдоподобно вытекает из твоей теории рынка. Но почти сразу становится ясно, что сейчас правдоподобность не поможет: все исходы правдоподобны. Каждый сценарий вписывается в твою теорию рынка, но это не имеет никакого отношения к тому, как следует поделить время на подготовку. Между сотней минут и способностью вписывать события в теорию есть принципиальное отличие: первое — ограниченно, второе — нет.
И всё же… У тебя нет зацепок, но всё же ты, кажется, ожидаешь эти события с разной силой. Какие-то оправдания кажутся тебе более важными, какие-то — менее. И — восхитительная деталь — если представить что-то, делающее повышение процента болеевероятным, то объяснения для сценариев понижения и неизменности кажутся уже менеенужными.
Кажется, что существует связь между тем, насколько ты ожидаешь увидеть каждый из исходов, и тем, как ты хочешь разделить время подготовки между их оправданиями. Разумеется, эту связь невозможно измерить. У тебя есть 100 минут на подготовку, но здесь и не пахнет сотней «единиц предвкушения», или чего-нибудь такого. (Хотя ты всё-таки понял, что твоя функция полезности растёт примерно как логарифм от времени, потраченного на подготовку оправдания того события, которое произойдёт на самом деле.)
Но всё же… В мысли о том, что ожидание конечно, — и конечное ожидание подобно конечному времени на подготовку объяснений, а не бесконечной способности объяснять — явно что-то есть. Возможно, имеет смысл думать об ожидании, как о каких-нибудь ресурсах: например, как о деньгах. После такого сравнения сразу же тянет подумать о том, где можно достать ещё ожидания, но это бессмысленно: сколько ожидания бы ты не раздобыл, времени на подготовку от этого не прибавится. Нет, задача решается по-другому: нужно попытаться использовать свои ограниченные запасы ожидания наилучшим образом.
Ни о чём подобном на лекциях по статистике не говорилось. Никто не рассказал, что делать, когда это чёртово ощущение неопределённости так сильно давит на мысли. Никто не рассказал, что делать, когда неизвестно никаких чисел от нуля до единицы. Хотя при чём тут это? Если уж использовать числа, то с равным успехом можно использовать любые числа: нет никаких зацепок, указывающих на то, какой раздел математики следует использовать, если здесь стоит использовать вообще хоть какой-нибудь раздел математики. Может быть, пригодятся пары чисел: число слева, число справа. Такой подход можно будет назвать «теорией Декстера-Синистера», поскольку именно так «правый» и «левый» звучат на латыни. Или что-нибудь ещё, какой-нибудь другой метод и иная аксиоматика. (Во всяком случае, число «100» — 100 минут на подготовку — точно должно где-то участвовать, это понятно)
Почему никто не открыл правил фокусировки неопределённости? Правил, позволяющих распределить ожидание таким образом, чтобы большинство ожидания попало в тот исход, который произойдёт на самом деле?
Но как будет называться это искусство? И как будут выглядеть эти правила?
Что такое свидетельство
Элиезер Юдковский
«Предложение „снег белый“ истинно тогда и только тогда, когда снег белый» — Альфред Тарский.
«Говорить, что сущее есть и не-сущее не есть, — значит говорить истинное» — Аристотель, «Метафизика 4».
Если две эти цитаты не выглядят удовлетворительным определением «истины» — прочтите это. Сегодня я расскажу о «свидетельствах» (причём речь будет идти об убеждениях-о-фактах, говорящих о том, каким является мир, а не об эмоциях или морали. О разнице между этими понятиями сказано здесь).
Человек идёт по улице, неожиданно его шнурки развязываются. Некоторое время спустя, по какой-то непонятной причине, он становится убеждён в том, что его шнурки развязаны. Свет покидает Солнце, ударяется о шнурки и отпрыгивает прочь; некоторые фотоны входят в зрачок и попадают на сетчатку; энергия фотонов запускает волну нервных импульсов; нервные импульсы доходят до зрительной коры, где на основе оптической информации строится трёхмерная модель, распознанная как развязанные шнурки. Происходит последовательность событий — цепочка из причин и следствий — начавшаяся во внешнем мире и закончившаяся внутри мозга, в конечном итоге которой человек приобретает имеющиеся у него убеждения. На выходе этого процесса — состояние разума, которое отражает состояние шнурков.