Вы уже видите, к чему я веду: в момент, когда Эйнштейн изначально формулировал гипотезу, когда уравнения начали приходить ему в голову, у него уже должны были быть достаточные экспериментальные данные, чтобы его внимание смогло сосредоточиться единственным образом именно на уравнениях ОТО. Иначе они не получились бы верными.
Теперь подумаем, насколько похоже на правду, что Эйнштейн мог владеть именно такими экспериментальными данными, чтобы ОТО завладела его вниманием, но ее достоверность была бы оценена лишь в 55%? Предположим, что сложность гипотезы ОТО — 29,3 бита. Правдоподобно ли, чтобы в курсе физики, который изучал Эйнштейн, было ровно 29,5 бит свидетельств?
Неправдоподобно. Если у Эйнштейна было достаточно экспериментальных данных, чтобы единственным способом разработать уравнения ОТО в самом начале, то, вероятно, у него уже было достаточно свидетельств, чтобы быть чертовски уверенным в истинности общей теории относительности.
Из-за того, что мозг человека — несовершенный обработчик информации, на деле у Эйнштейна, возможно, было чрезмерно больше свидетельств, чем в принципе требуется идеальному байесовскому агенту, чтобы присвоить ОТО внушительную степень доверия.
Слова учёного «Тогда мне будет жаль Господа Бога, теория всё равно верна» не звучат так уж пугающе, если вы взглянете на них с этой точки зрения и будете помнить, что из всего пространства вариантов именно общая теория относительности оказалась справедливой.
Бритва Оккама
Элиезер Юдковский
Чем сложнее объяснение, тем больше свидетельств необходимо, чтобы просто определить его в пространстве убеждений (в Традиционной Рациональности это формулируется вводящим в заблуждение образом, скажем, «чем сложнее утверждение, тем больше требуется оснований, чтобы его принять»). Как можно измерить сложность объяснения? Как определить, сколько свидетельств потребуется?
Допустим, вы, проведя какие-то эксперименты, получили ряд интересных результатов. Почему эти данные выглядят именно так, а не иначе? На ум приходят несколько объяснений, но какое из них выбрать?
Кажется, пришло время вспомнить принцип бритвы Оккама, точнее, следующую его формулировку: «следует считать верным самое простое объяснение, не противоречащее собранным данным». Но как оценить степень простоты? Роберт Хайнлайн как-то заявил, что самое простое объяснение звучит так: «Женщина, живущая дальше по улице — ведьма, значит это сделала она».
Становится понятно, что длина предложения на естественном языке — не очень хороший способ измерить «сложность». И нельзя утверждать, что теория «вписывается» в факты просто потому что не может опровергнуть их - этого недостаточно.
Но в чём причина того, что длина предложения — плохая мера сложности? Потому что, произнося предложение, ты используешь обозначения для понятий, которые знает слушатель, и именно в них слушатель уже хранит сложность. Скажем, можно превратить предложение Хайнлайна в аббревиатуру «ЖЖНВТСО!», тогда всё объяснение можно сообщить одним словом. Или, ещё лучше, можно дать предложению короткий произвольный код навроде «фнорд!». Уменьшают ли эти действия сложность? Нет, потому что тогда собеседнику нужно заранее сказать, что «ЖЖНВТСО!» означает «Женщина, живущая напротив — ведьма, так сделала она». «Ведьма», в свою очередь, тоже обозначение для ряда очень необычных утверждений, и то, что все знают, каких именно, не означает, что «ведьма» — это просто.
Гигантский электрический искровой разряд падает с неба, сжигая дерево, и древние скандинавы говорят: «Наверное, какая-то могущественная личность разгневалась и бросила в дерево молнию». Человеческий мозг — самый сложный артефакт во всей известной вселенной. Гнев выглядит простым лишь потому, что мы не видим всей паутины нейронов, отвечающей за эту эмоцию (Представь, как трудно было бы объяснить пришельцам без чувства юмора, почему мы смеёмся над «Летающим цирком Монти Пайтона». Но это не говорит, что люди лучше пришельцев — у людей нет ощущения фнордотоватости). Сложность гнева, и, конечно, сложность разума, не бросилась в глаза авторам гипотезы о Торе, агенте-швыряющим-молнии.
Чтобы человек понял гипотезу Тора, нужно всего лишь бросить пару фраз. Чтобы человек понял уравнения Максвелла, нужно пересказать ему несколько книг. У людей есть встроенное понятие «гнев», но нет встроенного понятия «дифференциальное исчисление». Придётся объяснять язык, и язык, лежащий за языком, и основы математики, и лишь потом можно начинать лекцию об электричестве.