Боюсь, «убеждения» из-за этого попадают в социальную сферу авторитета, приказов и закона. В этой социальной сфере есть качественное различие между абсолютными законами и не-абсолютными законами, между приказами и предложениями, между авторитетами и не-авторитетами. Возникает ощущение, что, подобно точным и неточным правилам, существуют точные и неточные знания. Строгим авторитетам необходимо подчиняться, тогда как неточные предположения можно принять или проигнорировать в зависимости от личного предпочтения. И Наука, признаваясь в возможности своей ошибки, должна принадлежать ко второй категории.
(Замечу мимоходом, что нечто подобное я наблюдаю у тех, кто думает, что если нет оценки вероятности, данной Авторитетным лицом - написанной, например, на клочке бумаги учителем в классе, или спущенной свыше неким другим Неоспоримым Источником - эта неопределенность не может учитываться Байесианской теорией вероятности. Кто-то может - внимание! - оспорить такую оценку априорной вероятности. Таким образом, Не-до-конца-просвещенным кажется, что Байесианские вероятности принадлежат к классу убеждений, произносимых учениками, а не к классу убеждений, диктуемых учителями - и поэтому не являются настоящими знаниями.)
Глубокая культурная пропасть между Авторитетным Путем и Количественным Путем довольно сильно раздражает тех, кто смотрит на нее со стороны рационалистов. По другую сторону находятся те, кто верит, что обладает знанием более надежным, чем основанные всего лишь на вероятностях догадки ученых - догадки о том, например, что завтра Луна взойдет в определенном месте и определенной фазе, точно так же, как это было при каждом ночном наблюдении со времен изобретения астрономических инструментов, и точно так же, как предсказывают физические теории, чьи предыдущие предсказания были успешно подтверждены до четырнадцати цифр после запятой. А какое знание противопоставляют этому Непросвещенные и почему? Скорее всего, это какой-нибудь старый пыльный свиток, который был опровергнут одиннадцатью разными способами с прошлого воскресенья, и с прошлого понедельника, и с любого другого дня недели. Однако (как говорят они), это более надежный источник, чем Наука, потому что он никогда не признает ошибок, никогда не меняет свои убеждения, независимо от того, сколько раз будет опровергнут. Они кидаются словом «определенность» как теннисным мячом, используя его с легкостью перышка, пока ученые сгибаются под весом необходимых сомнений, изо всех сил пытаясь получить еще хоть одну крошечную долю вероятности. «Я идеален», - говорят они без всякой задней мысли, - «и, должно быть, нахожусь гораздо выше вас, ведь вам до сих пор приходится прикладывать усилия, чтобы стать лучше».
Не существует простого способа, чтобы все это объяснить - ни одного мгновенного сокрушительного аргумента. Рассуждая аккуратно, можно, вероятно, завоевать аудиторию, если это публичные дебаты. К сожалению, нельзя просто пробормотать: «Глупый смертный, Количественный Путь за гранью твоего понимания, и убеждения, которые ты так легко называешь „определенными“, подкреплены слабее, чем наши самые слабые гипотезы.» Это - разница в восприятии жизни, которую не так легко преодолеть при помощи слов вообще, не говоря уж о том, чтобы сделать это быстро.
Что можно попытаться сделать, в плане риторики, выступая перед публикой? Трудно сказать… возможно:
«Сила науки исходит из нашей способности изменять свое мнение и признавать свою неправоту. Если вы никогда не признаете свою неправоту, это не значит, что вы совершаете меньше ошибок.»
«Каждый может сказать, что он абсолютно уверен. Намного труднее никогда в жизни не совершить ни одной ошибки. Ученые понимают эту разницу, поэтому и не говорят, что они абсолютно уверены. Вот и все. Это не значит, что у них есть какая-то особая причина сомневаться в той или иной теории - абсолютно каждое новое свидетельство может быть в ее пользу, все планеты и звезды выстроятся в линию, как костяшки домино, в поддержку единственной гипотезы, и ученые все равно не скажут, что они абсолютно уверены, просто потому что они задают более высокие стандарты. Однако это не значит, что ученые имеют меньше права на определенность, чем, скажем, политики, которые кажутся абсолютно уверенными всегда и во всем.»
«Ученые не используют фразу „не абсолютно уверен“ в том же смысле, в котором она используется в обычном разговоре. Представим, например, что вы идете ко врачу на анализ крови, после которого врач приходит к вам и говорит: «Мы провели несколько тестов и обнаружили: не абсолютно точно то, что вы не сделаны из сыра, и существует ненулевая вероятность того, что двадцать фей, сделанных из разумного шоколада, прямо сейчас поют песню „I love you“ из шоу „Барни и его друзья“ внутри вашего кишечника.» Бегите, вашему доктору нужен доктор. Когда ученый говорит эту фразу, он имеет ввиду то, что считает вероятность настолько маленькой, что ее невозможно увидеть даже в электронный микроскоп, и ему необходимо получить свидетельство в виде крайне маловероятного события, чтобы опровергнуть свою теорию.»