Не могу ручаться за точность моих выводов, но это буквально стало рождением женского императива. Ну, или той версии, которую мы знаем сегодня.
Вот какая там была главная идея.
«Женщины – это любовь. Женщины поощряют мужчин, и сила такого поощрения является сильнейшей мотивацией для мужчин. Всё хорошее, что делают мужчины, они делают только ради истинной любви, чтобы завоевать право на любовь, которое женщина дарует мужчине. Женщины определяют то, что хорошо, и что плохо. Женщины наделяют мужчин статусом, разрешая им получать любовь от женщин как результат сильного характера и высоких достижений».
Звучит знакомо.
Иными словами, вот почему какой-нибудь «Сэр Милый Парень» на белом коне во время соревнований повязывал шарф, принадлежавший некоей леди. Это был знак, чтобы она заметила его смерть ради любви; а так же отличительный признак того, что дама видела его как хорошего и достойного.
Они – кроме шуток – создали такие вещи, которые назывались «Суд любви». Эти мужчины и женщины, и ты можешь представить тех мужчин в судах (эквивалент современных мужичков и неудачников), буквально рулили посредством любви. Они обсуждали действия, всякие вопросы, а потом выносили решение, хорош ли был поступок или плох, и всё точнее определяли «любовь». Ещё раз, это не была непринуждённая беседа после сытного обеда. То были значительные фигуры того времени. Это был такой суд, который продолжал работу до получения полного культурного и интеллектуального контроля над Европой до 1914 года. На протяжении примерно 1000 лет, Париж властвовал везде и был пупом земли. Нужно только отметить, что в те времена юг Франции имел большое значение.
Один из примеров, что я нашёл, это написанное мужчиной письмо, в котором он говорит о жарких спорах с женщиной по поводу двух вопросов. Первый – может ли истинная любовь существовать в браке, второй – может ли существовать ревность между супругами. Графиня, Королева Любви, ответила ему следующим:
«Нет, любовь не может существовать в браке. Любовь даётся бескорыстно и не просит ничего взамен. Брак это контракт, набор обязанностей. Поэтому в браке нет любви. А ревность является необходимым требованием для любви, и так как только любовники могут ревновать и так как супруги – не любовники, то в браке не может быть ревности»
Вот и всё. Главный судья Верховного Суда Любви вынес вердикт. И ничто не могло быть сильнее этого решения.
Также нужно заметить, что такое развитие дел было весьма удобным для женщин, которых отдавали замуж подобно шахматным пешкам, присоединённым к земельным участкам. Женщины получали ключевую роль – создавать социальные определения и выносить вердикты, за ними было последнее слово в споре о том, что хорошо в мужчинах, что хорошо для общества, и что женщинам следует быть такими судьями.
Переводчики, в особенности Джон Джей Пэрри, упоминают, что об авторе первоначального текста Андреасе Капелланусе невозможно найти какую-либо информацию, которая сделала бы его реально существовавшим человеком, написавшим сей труд. Цитируя книгу:
«Одна из тех серьёзных работ, которые объясняют ход мыслей целой эпохи и раскрывают секрет цивилизации».
Пэрри часто говорил, что отрывки текста различались по стилю и «размеру», как будто были «надиктованы».
Честно говоря, я уверен, что книга целиком была «надиктована». Будучи священником, он выступал как глашатай, высказывая их интересы. Его церковный статус наделил эти взгляды возможностью быть выраженными и принятыми публикой, тогда как подобный публичный труд за авторством женщин был бы оценён более критично. Надо помнить, что книга написана на латыни, и только духовные лица или знать могли её прочесть. То, что не было «надиктовано» в буквальном смысле, представляло собой транскрибированные мысли, и он знал, что главным редактором является Мария. И его положение, как и его жизнь, зависели от того, чтобы ей понравился результат.
Давай я приведу аналогию и шагну немного вперёд во времени. Сейчас всё несколько неразборчиво в культурном смысле, чтобы привести хороший пример.
Подумай о Хью Хефнере, главном редакторе журнала Плейбой. И вспомни о его шоу «Плейбой после ночи». То были времена сильных «трений», ранние 60-е. Гражданские права и расизм были серьёзными проблемами. Понемногу на сцену выходила сексуальная «свобода». «Права» практически любого повсеместно обсуждались. Обстановка студии напоминала нечто вроде напускного шарма парижского «салона» – большая роскошная комната холостяка-щёголя. И все те «крутые», авангардные, «открытые ко всему новому», интеллектуально превосходящие, артистичные, либеральные люди – просто тусили на яркой вечеринке. Хефнер сделал больше для гражданских прав человека за 1 минуту, чем 50 писателей за 10 лет, просто пригласив Сэмми Дэвиса-младшего на шоу.[24] Хефнер сделал больше для освобождения женщин, пригласив «гостя» на шоу для разговора о правах женщин и просто кивая и показывая одобрение, чем 50 визжащих профессоров женского пола когда-либо смогут сделать.