Короче: Горшеня сделал несколько огнеупорных тиглей и отдал в стекловары двух мальчишек-гончаров с истопником.
Это была моя ошибка.
Запуская новое производство, я, обычно, брал местного мастера, владеющего уже «секретами» и азами технологии, и доучивал его: менял некоторую часть известной ему технологии, добавлял инструментарий, варьировал организацию труда… Даже «горнист», хоть никогда в жизни и не видел ни водяной мельницы, ни молотилки — достаточно хорошо понимал суть молотьбы и помола. Пуская его на установку, я несколько раз прошёлся с ним по всем деталям. Каждую железяку, каждую палку, каждый ремень — мы подёргали.
У меня не было мастера-стекловара. А сам я представлял себе процесс лишь в общих чертах. Нет, «дудку стеклодува» я им сделал. Но как с ней работать… Есть масса мелочей: как и когда в неё дышать, как её крутить…
Нужно было пройтись с ребятами по шагам по всему процессу, неоднократно, в разных вариантах. Но… моё пренебрежительное отношение к «цацкам», разочарование от невозможности получения листового стекла, нежелание лезть в эстетику — «нравится/не нравится», другие заботы…
Короче — мне было неинтересно, я сачканул.
Другое нарушение моей технологии внедрения инноваций: я постоянно ставлю начальниками мальчишек. Потому что «старики» просто не воспринимают моих технологий! Но рядом с таким «вундеркиндером», на второй позиции — человек «в годах», «комиссар-коммуникатор». Он не понимает деталей моей «гениальности», но может «надавить своим авторитетом». Приструнить своих, отгавкаться от сторонних. При распространённости всеобщего пренебрежения к «отрокам безбородым» со стороны «мужей добрых», такая «ком. прокладка» — очень полезна.
В начале июня 1163 года мы провели первые варки. Куски светло-жёлтого стекла отметили наш успех. Проверили и литьё в формы, и выдувание трубкой. Понятно, что на «золотые» бусы, где серебряная или медная фольга укладывается между слоями стекла, я и не замахивался. Но шлифовку на основе токарного — тоже проверили.
Для стекло-ювелирки очень многое упиралась в красители.
Шкала цветов древнего стекла содержит 21 основной и сложный тон. Каждый — имеет несколько градаций, иногда до семи — от слабого светлого до густого темного, в целом более 100 градаций.
Понятно, что окислы меди и ржавчину — покидали в горшки сразу. Но основной стекольный товар на «Святой Руси» красится из того хвоста спектра «где сидит фазан» — синий. От бирюзового до фиолетового. Окислы кобальта… А что это такое? И где их взять?
Ладно, пусть ребятки попробуют-поиграются. И разберутся с примесями — воспроизведут Ашшурбанапала: мне нужно чистое прозрачное стекло. У меня уже были дополнительные планы на стеклянные изделия. Которых на «Святой Руси» пока вообще нет.
Дальше сработал второй закон Чизхолма:
«Когда дела идут хорошо, что-то должно случиться в самом ближайшем будущем».
Я ушёл на покос. А у стекловаров случилась катастрофа.
Мальчишки уже освоились с печкой, уже потеряли страх перед горячим стеклом. А ума ещё не набрались.
Ну почему никто из попадунов не говорит о чувстве собственного бессилия, когда твои люди, твои мастера, очень нужные, потенциально — чрезвычайно полезные, создающие с тобой вместе новый мир, в которых ты вкладываешь — и деньги, и душу свою — просто дохнут?! Просто умирают. Не от происков каких-нибудь мракобесов или врагов, а чисто по собственной глупости! Исключительно от хорошего настроения. И от нарушения техники безопасности.
Как всегда при покосе, часть работников переведена была на другие работы. Забрали и кочегара у стекловаров. Его вообще надо было выводить из рабочих: мужик женился, получил подворье. Накосит себе сена и пусть крестьянствует. Скотину я ему дал, кусок поля с посеянным уже житом выделил…
На его место пришёл юный хромой доходяга из «свежей наброди». Вот он и рассказывал:
— Печь, ну… горячая. Вынули, этот вот… да… горшок. Один, слышь-ка, трубку-то туда. Набрал и давай дуть. Уж чего он выдуть хотел… А второй-то ему и говорит. Чегой-то. Я и не услыхал. А этот-то как захохочет! А после как дунет! А скло-то как брызнет! А он-то — воздух-то назад, в себя. А тот-то, второй, ну… с испугу-то от горячего брызгами… спиной-то назад со всего маху… А тама столб печной… Он и сшиб его. И сам туда! Как заорёт! Как пыхнет весь! Ой и страху-то!
Стекловаренная печь имеет по боковым стенкам несколько отверстий, через которые ставят и вынимают стекловаренные горшки. Они должны были быть закрыты. Но — не были. Кирпичный столб — кладка между двумя этими отверстиями — не выдержал удара телом расшалившегося подростка. Парень, сбив несколько кирпичей, влетел в горячую зону. Погиб сразу. Другой, сделавший от смеха глубокий вздох из заряженной трубки, сжёг лёгкие. Умер к вечеру.