Выбрать главу

Накапливая знания о самых разных сущностях — людях, товарах, технологиях, растениях, животных, странах… я получил возможность применить методы работы со стабилизированной информацией из 21 века. Не все, конечно. Но здесь — и это отсутствовало. Размышляя, комбинируя и соотнося информацию из разных источников, приходил я к выводам, для окружающих неочевидным. Отсюда пошли легенды о моих полётах за тридевять земель, об оборотничестве, о проникновении в дома чужие невидимкою да подслушивании-подглядывании. О сонмах служащей мне нежити — соглядатаев да доносителей. А ведь часто достаточно просто положить рядом две бумажки да сравнить.

А вот с сапожником получилось худо.

Шустрый новгородец за прошедший год обжился, отъелся. Сапоги он, и правда, делал отличные. Особенно расстарался для «головки»: Аким и Яков, Марьяша и Ольбег… мой гарем и приближённые… вся верхушка вотчины ходила в его сапогах. Вручал он всегда с придыханием, с особым уважением. Не заказ сделал, а подношением дорогим кланялся.

Перебирая скопившиеся берестяные писанки, обратил я внимание на странность: все ребятишки, присылаемые к сапожнику в ученики — не держались у него более двух месяцев. Кого — прогнал за непригодностью да леностью, кто — заболел или выпросился в другие места… Повыдёргивал я этих мальчишек, поговорил с ними… Сапожник ремеслу их не учил. Усьморезы — даже в руки подержать не давал.

В его деле есть куча тяжёлой, грязной, вонючей работы. Кожевенное производство… занятие не для тонкочувствующих особ. Но когда всё ученичество состоит в чищении мездры да в подкидывании полешек в топку… Полуголодное существование с побоями, пинками, оскорблениями, постоянным недосыпом… В тупой, повторяющейся изнурительной работе с вонью и грязью…

Послал к сапожнику новых учеников да мальца-писарёнка. Этот — не ученик, ему скобель в руки не сунешь.

— Спаси тя бог, боярич! Ой, хорошо-то как, не забываешь раба твоего! Вот и помощников дал, и писаря. А у меня-то дел не продохнуть! Шкуры коровьи — не сосчитаны, мерки — не меряны, струги — не точены…

Ласковый дяденька. Говорит — будто елеем капает. Жаль только, что «будто» — интересно было бы таким маслом светильник заправить.

Я — очень нудный. Я это уже говорил? Я это ещё не один раз повторю. Именно потому, что я — нудный.

Через три дня вызываю писарёнка:

— Показывай — чего тебе сапожник порассказывал.

Показывает лист. «Прочитав «Отче наш» три раза следует налить воды в котёл и греть воду, покудава не закипит она белым ключом». И остальные три строчки — такие же.

Вызываю сапожника, им обоим «на пальцах» объясняю — что я хочу видеть. Последовательность, продолжительность, температуру, состав, добавки, цвет, фактуру… на каждой стадии, со всеми вариантами…

На другой день зовёт меня Аким. А там и сапожник в горенке. Жмётся по стеночке как девица на выданье. Он стучать на меня побежал?! Идиот. Хотя… В «Святой Руси» старший — главный. В Рябиновской вотчине Аким — владетель и повелитель. Так все думают, так «с дедов-прадедов заведено бысть есть». Но у нас… Подвели чудака исконно-посконные стереотипы.

Аким начал, было, по-боярски:

— Ты чего мастеру мастерить мешаешь? Мальков подсылаешь, они толкутся, портят там всё. Он мне новые сапоги стачать должен. Особенные. С носами да голенищами изукрашенными. А ты ему такое важное да спешное дело делать не даёшь!

— Сапоги тебе… да. Только это не дело, а так, приделье. Дело в Рябиновской вотчине у всех мастеров одно. Одно-единственное. Очень простое. Делать по слову моему. Это — дело. Остальное — мелочь, придельце, забавка. Вот этот хрен гороховый — волю мою не исполнил. Поэтому — уже не мастер. Уже так… скотинка прямоходящая. Пока — ходящая. Поднимай дядя, задницу, и топай на кирпичи. Немедля.

Ничего нового: примат личной преданности над профессиональной пригодностью. Хороший сапожник — плохой сапожник… какая разница? Это интересно только для верного сапожника. А неверный сапожник — мёртвый.

Сапожник глазками — на Акима. Аким… цапнул рушничок и в рот. Тогда дядя сам понёс:

— Смотри, боярич, босым останешься. Вся вотчина в моих сапогах ходит. Сапожки-то по-обтреплются — они куда побегут? Ух и погрызут твои бабы твою головушку лысую.

— Ты об моей голове не печалуйся — об своей погрусти. Которая из моих баб мне плешь грызть начнёт — моей быть перестанет. В сапогах ли вотчина ходить будет или босая — уже не твоя забота.

Дядя так и не понял. Это для нормальных людей — обутый/босой — важная дилемма. А у меня счёт идёт иначе — выберусь живым или нет. Я как сюда вляпался, так и привык по такой мерке мерить. Уж больно сильное было это потрясение — «вляп».