В гаишной пятёрке было тесно и холодно, и к тому же, против одного замершего Гарика, в лёгкой куртке укутанного по глаза шарфом, в стиле "аля бомжи на сборе стеклотары" и в шапке замерзающего фашиста, сидели два инспектора ГИБДД в тёплых тулупах и валенках, вооружённые законом Российской федерации.
- Пробей его по базе,- Глюкин передал документы напарнику. Что же Вы
Игорь Игоревич нарушаете? Пересекаете двойную сплошную линию, создаёте
аварийную ситуацию, а дома, наверное, жена дети.
Гарик в подтверждении хлопал глазами.
- А представляете, как вы подвергаете опасности других участников дорожного движения, у которых тоже жена, дети.
Гарик продолжал, соглашаясь, хлопать глазами, он уже безнадёжно опаздывал на работу. Инспектор же, наоборот никуда не торопился.
Он говорил медленно, смакуя каждое слово,
- Сейчас составим протокол....
Гарика уже трясло от холода. Он дрожащими руками протянул между сиденьями пару сотен.
- Вот возьмите штраф.
Инспектор брезгливо покосился на мятые бумажки:
- Вы, Игорь Игоревич, наверное, не осознаете, что вы совершили. Сейчас
мы составим протокол, изымем удостоверение, а на суде решат, на сколько Вас лишать права на управление транспортным средством. Эта магическая фраза про суд и лишение прав, повторяемая Глюкиным по несколько раз вдень, никогда его не подводила, и на этот раз она произвела должное впечатление. Гарик полез в карман, где хранились накопленные им две тысячи. Он вытащил пять сотен и сунул их между сиденьями. Глюкин посмотрел на деньги, потом вымученным взглядом на Гарика:
- Командир, нас же двое.
- И у каждого жена, дети,- пробурчал себе под нос Гарик.
- Что спросил инспектор?
- Нет, ничего. Хорошо, что не трое, подумал Гарик и полез в карман за второй купюрой.
- Ну вот, теперь все по-честному,- пробурчал Глюкин и протянул права,- смотрите больше не нарушайте.
- Это уж, будьте спокойны,- сказал облегчённый на тысячу рублей Гарик.
Опустошённый морально и материально он побрёл к машине. Только что, за какие-нибудь пятнадцать минут он лишился своего дневного заработка. Остаток пути он ехал медленно. Ноги и руки как будто повисли и неохотно делали своё дело. - Ну, ничего, бог вас накажет, он правду видит,- пытался оправдать свою беспомощность Гарик. А из приёмника, вдохновенно, заливался Киркоров:
- было солнце, было лето
и куда все делось это...
- Заткнись,- крикнул Гарик и стукнул по выключателю, а в голове назойливо продолжала крутиться песня, только уже с другими словами:
были деньги, были где-то
и куда все делось это
словно ветром сдунуло с руки
ты скажи, скажи мне вишня
почему вот так все вышло
и мои завяли лепестки.
он подъехал к жилой девятиэтажке, в торце которой находилась дверь с вывеской «ЦЕНТР ЭЛЕКТРОНИКИ ЛЮКС». Гарик пнул ногой дверь и, не поднимая головы, вошёл внутрь. Среди горы телевизоров, видиков, утюгов, и другого электронного хлама струился дымок от паяльника, за которым виднелась лысина напарника-Степаныча. Гарик двинулся к своему рабочему месту, распихивая в стороны всевозможные творения человеческой мысли.
«Опоздание на одну минуту может закончиться летальным исходом»,- сказал нарколог, наливая себе в стакан водки, - процитировал Степаныч одно из своих мудрых изречений. Между прочим, уже звонили из ставки, справлялись, где ты? Я сказал, что ты вышел за сигаретами.
- Спасибо, Степаныч.
- В стакан спасибо не налить, аршином общим не измерить, спасибо надо закрепить, чтобы на веки не похерить. Степаныч достал бутылку коньяка,- вот, правду говорят, кто рано встаёт, тому бог подаёт. Пока ты где-то там ездил, я уже вовсю работал. Заменил человеку предохранитель в телевизоре, а он мне бутылочку подогнал. Ну я, конечно отказываться не стал, зачем обижать хороших людей. Ну что может, махнём понемногу?
- Не, Степаныч, спасибо, я же за рулём. Да и обули меня сегодня эти блюстители дорожного порядка, так что уже что-то, ничего не хочется.
- Ну как знаешь, а я немного выпью, а ты мне расскажи, как ты на дорогах безобразничаешь.