Я в подробностях рассказываю мистеру Бриджесу обо всем, на что он лишь отвечает, качая головой:
— Ох уж эти ваши туфли.
Тут вклинивается Инглиш:
— Папа сказал, что сейчас женщины не носят удобную обувь.
— Но ведь девушкам нужно быть стильными, — протестую я.
Мистер Бриджес хмуро смотрит на меня. Пожалуй, мне стоило держать рот на замке. Он встает из-за стола и начинает собирать тарелки.
— Может, я помогу?
Он наклоняет голову вбок, и на его хмуром лице четко читается «Серьезно?» Он переводит взгляд сначала на мой ботинок, а потом и на костыли. Я всего лишь хочу помочь. Что тут еще скажешь?
— Инглиш.
Она отодвигает стул и начинает помогать ему. Вскоре все вымыто, и он приносит мне дымящуюся чашку кофе, сказав:
— Сливки и сахар. — Он помнит.
— Спасибо.
Потом Бекли ставит на стол тарелку с печением. Мы берем по одному, и я слежу, как он откусывает.
Его ресницы подрагивают, а зрачки расширяются, и он не перестает смотреть на меня, пока жует печение. У меня сбивается дыхание, будто двухтонный бегемот уселся мне на грудь. Я так и не съедаю свое, потому что куда интереснее наблюдать за Бекли. На моих глазах будто происходит эротическая сцена, прямо за этим столом. Он хотя бы понимает, какой эффект оказывает на меня? Мне хочется обмахнуть лицо, но боюсь, буду выглядеть глупо. Хотя, если я что-то быстро не придумаю, то с меня градом польет пот.
— Печенье очень вкусное. Папочка, можно мне еще? — голос Инглиш разрывает то сексуальное напряжение, которое чуть не сделало из меня полную дуру.
— Конечно, Медвежонок, — отвечает он хриплым голосом. — Налетай. — Она тут же хватает печение, тогда как я откладываю свое на стол и делаю большой глоток кофе, чуть не обжёгшись. Черт, я как будто выпила лаву.
— Все в порядке? — спрашивает он.
— Да, — хриплю я. — Просто немного горячий. — Я делаю глубокий вдох и начинаю обмахивать лицо, чтобы как-то остудить свой рот. На моем языке теперь точно нет кожи. — У вас случайно нет льда? — квакаю я.
— Конечно. — Он приносит мне немного льда, и я засовываю кубик льда в рот.
— Это самый горячий кофе, который я когда-либо пила, — бормочу я, посасывая лед.
— Может, в следующий раз вам стоит пить маленькими глотками.
Умник.
Допив свой кофе, я говорю:
— Пожалуй, мне пора.
— Вы не можете сейчас уйти, мисс Монро. У нас есть для вас подарок, — восклицает Инглиш, подпрыгивая на месте.
Приподняв брови, я вопросительно смотрю на мистера Бриджеса, а он лишь пожимает плечами. Инглиш выбегает из комнаты и возвращается через несколько минут с большой картинкой в руках. Улыбаясь прекрасной улыбкой от уха до уха, произносит:
— Это вам. Папочка и я нарисовали это специально для вас, чтобы вы не печалились из-за вашей ноги.
Я улыбаюсь ей. Не «ноги», а «лодыжки», но я не поправляю ее. Она так взволнованна, чего нельзя сказать о мистере Бриджесе. На самом деле, он даже начинает ерзать. Потом я смотрю на картинку и едва могу дышать. Это практически идеальная отфотошопленная фотография, на которой изображены Анна из «Холодного сердца», Инглиш, мистер Бриджес и я, сидящие под радугой над ледяным замком из мультика.
— Это потрясающе, Инглиш.
— Вам правда нравится? Мне хотелось, чтобы вы были под радугой вместе с нами.
— Думаю, вы проделали отличную работу.
Все еще чувствуя себя некомфортно, мистер Бриджес произносит:
— Если вы еще не догадались, это ее любимый мультик.
— Трудно не догадаться. — И переведя взгляд на Инглиш, говорю: — Я сохраню эту картину навсегда. Спасибо большое. — Я прикладываю картину к сердцу. Если честно, я боюсь заплакать, потому что никто и никогда не преподносил мне такого ценного подарка.
Инглиш несет свое произведение искусства, пока мы идем к входной двери.
— Спасибо за приглашение на ужин, Инглиш, мистер Бриджес. Все было очень вкусно.
— Вам не кажется, что вы уже можете называть меня Бек? — спрашивает он. Странно, до этого он никогда не предлагал перейти на «ты». Я решаю не обращать на это внимание.
Не зная, что ответить ему, лишь протягиваю свою ладонь.
— Спасибо, Бек. Кстати, зови меня Шеридан.
— Я так и планировал.
— Инглиш, увидимся завтра.
— До свидания, мисс Монро. Спасибо за печенье.
Они помогают мне сесть в машину, и я отъезжаю от их дома, помахав на прощание. Все действительно очень странно. Весь вечер Бек был очень мил, хотя временами мне казалось, что ему неуютно рядом со мной. Он реально трудный человек.