— Для этого и нужны друзья.
Мы не могли рисковать разжигать костер, по крайней мере до восхода солнца, но амбар, который мы нашли, был теплый и сухой, и до рассвета оставалось совсем немного.
— Снимай свои вещи, — я разделась до нижнего белья, не заботясь о наготе и думая лишь о том, чтобы не простудиться.
На кипе сена лежало старое колючее одеяло, и я завернулась в него.
Тобиас помедлил немного перед тем, как повернуться спиной ко мне и стянуть свою футболку. Из-за нехватки еды на нем не было ни грамма жира, но он все еще был в хорошей форме, и его плечи были шире. Мышцы двигались под его темной гладкой кожей. Он заложил большие пальцы за пояс, и я отвернулась, исследуя амбар и пытаясь найти для нас безопасное место для сна на следующие пару часов. На балки сверху вела лестница. Идеально.
Я подошла к лестнице и начала взбираться, придерживая одеяло, как только могла.
— Возьми вещи и подымайся сюда, — крикнула я вниз.
Сквозь окна на крыше меня приветствовало розовое небо — знак временной безопасности.
— Я так полагаю, что одеял больше нет?
Тобиас встал за мной, а его руки обняли мои плечи сквозь тонкую ткань.
Его близость вызвала дрожь у меня в животе, которую я проигнорировала.
— Нет. Но оно достаточно большое для нас обоих.
Я села вниз и раскрыла для него одеяло. Мои ноги сразу покрылись гусиной кожей.
— Ну? Быстрей давай.
Он устроился рядом со мной, его голое плечо коснулось моего, его обнаженное бедро прижалось к моему, и он завернул одеяло вокруг нас. Потекли долгие секунды, и холод постепенно отступил, но вместе с холодом ушло единственное, что отвлекало меня от него. Мой лучший друг, который за время пути успел стать настоящим мужчиной. Мужчиной, от которого у меня сводило живот, и дыхание перехватывало в самые странные моменты. Как сейчас, например.
«Не отвлекайся, Ева. Нельзя», — голос отца снова напомнил мне, что Тобиаса даже не должно быть здесь — его присутствие не было частью плана. Но когда пришло время, я не смогла оставить его позади. И вот мы здесь, бежим и убиваем ради выживания. Так уж вышло, несмотря на советы отца. Тобиас помогал мне сохранить рассудок в мире, где нормальность была ругательным словом, так что сидеть здесь, закутавшись в одеяло, практически без одежды, не было чем-то выдающимся. Шесть лет совместного проживания, передвигаясь от одного убежища к другому после того, как лагерь пал, пытаясь выжить — все это выбило из нас чувство скромности, но пребывание в дороге бок о бок друг с другом каждый день за прошедшие несколько недель открыло что-то новое в наших отношениях. Что-то, что я не готова была признать или понять, если я хочу выполнить задание отца.
Отец оберегал нас обоих, пока мы были еще слишком маленькими и не могли позаботиться о себе сами. Он учил нас бегать, охотиться и сражаться. Он пытался сделать эти уроки выживания интереснее, чтобы мы хоть на время забыли о кровожадных монстрах, преследующих нас, и чтобы все это выглядело лишь игрой. Мы нашли безопасное здание на какое-то время — заброшенный банк с хранилищем, который отец переделал в убежище. Этот год был почти терпимый. А потом на нас напали, и отца укусил один из Одичалых. Мы знали, что он уже не жилец, но он протянул неделю, крича от боли, и когда это стало невыносимо, я прервала его страдания. Но не хочу думать об этом.
Тобиас зевнул так широко, что его челюсть щелкнула.
Теперь мы стали ночными существами. Спали в течение дня, а ночью продвигались вперед. Это был единственный способ хоть как-то отдохнуть. Мы спали, когда спали они, чтобы они не могли охотиться на нас. Мы пробовали спать по ночам, карауля по очереди, но нехватка еды сделала подобное бодрствование невозможным. Лучше было двигаться по ночам и отсыпаться днем.
— Что, если это лишь городская легенда? — спросил Тобиас.
— Нет.
Он повернулся лицом ко мне.
— Почему ты так уверена в этом, Ева?
Почему я уверена? Потому что отец сказал мне это перед своей смертью? Потому что, если я перестану быть уверенной, последняя крупица надежды, горящая во мне, угаснет? Потому что я должна была верить, чтобы продолжать выживать. Я не была готова поделиться с ним этим и, возможно, не буду никогда.
— Я просто знаю. Помнишь Геральда и Фрэн?
Мы встретили эту пару четыре года назад, они сообщили нам о радиопередаче и координатах, к которым шли, но отец сказал, что мы не готовы к подобному путешествию. Тобиас тогда только восстанавливался после гриппа, а я наоборот заболевала. Фрэн и Геральд отправились в свой путь, и о той радиопередаче больше не вспоминали… пока отец не оказался на грани смерти.