Вопрос, который наше общество отрицательной, излишней избыточности (которую никто не может обнаружить и которая ничего не дает нашей жизнеспособности) должно поставить перед собой, — это, можем ли мы вообще суметь, по крайней мере в принципе, создать положительную избыточность. Сможем ли мы как-нибудь положительно, по-настоящему продуктивно использовать ту сверхпроизводительность, которая возможна технологически, использовать во благо человечества и его роста? Это станет возможным, если мы поймем то, что нам необходимо, а именно: поощрять и удовлетворять только те потребности, которые делают людей более активными, живыми, свободными, такими, что они перестают слепо руководствоваться своими чувствами и лишь реагировать на раздражители, а становятся открытыми, внимательными к собственному потенциалу, способными реализовать его, оживить, обогатить и вдохновить себя и других. Одним из условий выполнения этого является, без сомнения, реорганизация не только нашей работы, но и так называемого досуга. Наше свободное время, по большей части, это ничегонеделание. Это создает у нас иллюзию силы, потому что мы можем перенести весь мир в наши квартиры простым нажатием кнопки телевизора или сесть в машину и обмануть себя, думая, что двигатель в сто лошадиных сил — наш собственный. У нас есть по-настоящему «свободное время» только в той степени, в которой мы культивируем потребности, исходящие из человека и вызывающие его активность. Именно поэтому монотонная и скучная работа должна быть остановлена. И центральной проблемой, с которой мы сталкиваемся при организации нашей работы, является: каким образом мы можем сделать нашу работу интересной, захватывающей, живой?
И тут мы встаем перед еще более общим вопросом: какова цель нашей работы. Является ли целью увеличение производительности и потребления? Или это обеспечение развития и роста человеческой расы? Обычно заявляется, что одно не может быть отделено от другого. То, что хорошо для производства, хорошо и для человека, и наоборот. Это звучит как провозглашение некой красивой, предопределенной гармонии, но на самом деле — чистая ложь. Нетрудно продемонстрировать, что многие вещи, полезные для индустрии, были вредны для людей. В этом заключается дилемма сегодняшнего дня. Если мы продолжим движение по тому пути, по которому идем, прогресс будет достигаться только за счет людей. И поэтому мы должны сделать выбор. Говоря библейским языком, мы должны выбрать между Богом и кесарем. Это звучит достаточно драматично, но если уж мы собрались серьезно говорить о жизни, дела приобретают драматичный окрас. То, что я подразумеваю здесь, не только вопрос жизни и смерти, но также вопрос о том, выберем ли мы увеличение смерти в окружающей нас жизни или предпочтем существование, полное жизни и активности. Сам смысл существования должен стать более живым, более наполненным жизнью. Люди обманывают себя на этот счет. Они живут так, как будто они прекратили жить или вообще не начинали.
Человеческая мудрость говорит нам, что после сорока каждый из нас должен держать ответ перед самим собой. Это означает что истории наших жизней должны показать, правильно или неправильно мы их прожили (правильно и неправильно не с точки зрения морали, но с нашей внутренней точки зрения). И наиболее блестящие надгробные речи, с их списками достижений, не могут смягчить главного вопроса, ответа на который мы не должны избегать: жили мы или живем? Действительно ли мы проживаем свою собственную жизнь, или это происходит только по чьему-то определению? Я согласен с такими мыслителями, как Маркс и Дизраэли, которые были уверены, что роскошь — ничуть не меньшее зло, чем бедность. Под роскошью они понимали то, что мы здесь называем чрезмерной избыточностью. Но если мы хотим вместо нее сделать нашей целью подлинное изобилие, нам необходимо произвести несколько фундаментальных изменений в нашем образе жизни и мышлении. Бедственно, я полностью осознаю те трудности, которые лежат на пути этих изменений. Я считаю, что эти изменения возможны только в том случае, если люди почувствуют глубокую необходимость увеличить действительно жизнь и уменьшить обыденность, если они отклонят скуку и повернутся к потребностям, делающим их более живыми и спонтанными, свободными и счастливыми. Многие нации (как правило, слаборазвитые) думают, что они будут счастливы, если только у них будет то же, что есть у американцев. Но Америка — это страна, в которой больше, чем в любой другой стране, людей поняли, что все современные удобства способствуют тенденции, делающей нас пассивными, безликими, удобными для манипулирования, а не счастливыми. Нет ничего случайного в том, что бунтующая молодежь выходит главным образом из средних и высших слоев общества, в которых чрезмерная избыточность наиболее представлена. Этот вид избыточности может сделать нас счастливыми в наших мечтах и фантазиях, но он не делает нас счастливыми в глубине души.
Мне кажется чрезвычайно важным ясно понять принцип, необходимый для формулирования нашей стратегии в искусстве жизни. Мы погубим наши жизни, если будем преследовать противоречивые цели, если не осознаем разницы между ними и то, что они исключают друг друга. Возможно вы знакомы с еще одним экспериментом И. П. Павлова с собакой. Собака была натренирована ожидать пищу, если она видела круг, и не ждать ничего, если видела эллипс. Затем, шаг за шагом, Павлов начал изменять форму эллипса, приближая ее к форме круга до тех пор, пока обе формы не стали настолько походить друг на друга, что собака была не в состоянии их различить. В этой противоречивой ситуации животное заболело, и у него появились классические симптомы невроза. Собака стала беспокойной, неуверенной, смущенной.
Если люди начнут преследовать противоречивые цели, они также станут психически больны. Они также потеряют свою уравновешенность, самоуверенность и проницательность. Они уже не будут знать, что хорошо для них. Первое, что мы должны сделать в этом случае, спросить себя со всей откровенностью, какие противоречивые цели мы преследуем. Почему они несовместимы? Какой вред нам наносит противоречие между ними? Ответы на эти вопросы мы получим не из ораторских выступлений и, конечно, не из пропаганды, которая ничего не делает, а лишь превращает людей в фанатиков. Каждый из нас должен призвать себя проанализировать и обдумать кое-что в следующем направлении: жизнь коротка. Кто ты и что ты хочешь на самом деле? Если мы уступим этому виду избыточности, которая, в конечном счете, — оскудение и страдание, мы будем растоптаны богатством, которое готово раскрыться и цвести без нас; и от нашего решения в пользу излишества или изобилия, в пользу положительной или отрицательной избыточности, зависит, ни больше ни меньше, будущее человечества.
О происхождении агрессии
Вряд ли кого сегодня удивит стремление уделять все больше и больше внимания проблеме агрессии. В прошлом мы пережили войны, и теперь мы их переживаем; мы боимся атомной войны, готовясь к которой все сильные державы мира вооружаются. В такой ситуации люди ощущают, что они не могут изменить такое положение дел. Они понимают, что их правительства только говорят, что они делают все возможное и прилагают всю свою мудрость, всю свою добрую волю для решения этого вопроса. На самом же деле до сих пор они не смогли даже затормозить или стабилизировать гонку вооружений. Вполне понятно, что люди жаждут знать, где, с одной стороны, находится источник агрессии, а, с другой стороны, они принимают теорию, гласящую, что агрессия — это часть человеческой природы, а не феномен, создаваемый самим человеком или неизбежно порождаемый его социальными институтами. Именно эту позицию представил Конрад Лоренц как общепринятую в книге, опубликованной им несколько лет тому назад. В книге «Об агрессии» Лоренц заявляет, что агрессия постоянно и непроизвольно вырабатывается в человеческом мозге, что она досталась человеку в наследство от наших животных предков и что она растет больше и больше, приобретая все более крупные размеры в том случае, когда не находит себе выхода. При всяком удобном случае агрессия выходит наружу. Когда поводы для выхода агрессии слабы или же их вообще нет, накопившаяся агрессия взрывается внезапно. Люди не в состоянии постоянно сдерживать свое агрессивное поведение, потому что у них скапливается так много агрессивной энергии, что она требует выхода. Этот случай можно бы отнести к области «гидравлической» теории. Чем больше давление, тем вероятнее, что вода или пар вырвутся из контейнера. Лоренц иллюстрирует эту теорию увлекательным рассказом о своей тете, живущей в Вене. Каждые шесть месяцев она нанимает новую девушку. (Эта история происходила в старое время, когда девушки еще не были такой редкостью, какой они теперь являются.) Когда девушка появлялась в доме в первый раз, тетя Лоренца всегда бывала совершенно всем довольна и полна больших ожиданий. Однако через неделю или две ее энтузиазм начинал истощаться. Вскоре разочарование сменялось жесткой критикой и неудовлетворенностью, и, в конце концов, примерно месяцев через шесть, тетя приходила в ярость и увольняла девушку. Тетя Лоренца проходила этот цикл более или менее регулярно каждые шесть месяцев. На ее примере Лоренц хотел показать, как агрессия постепенно накапливается и в определенный момент обязательно вырывается наружу.