Ида промолчала, продолжая трудиться, но осознала, что должна быть осторожна. Она не хотела навлечь на себя гнев Генриха или поставить под удар Роджера, нуждающегося в благосклонности короля. У Генриха зоркий глаз, и он безжалостен, когда посягают на его собственность. Ида жила будто в клетке, хоть и в позолоченной. Многие, конечно, позавидуют ее положению, однако, по сути, она нищая – у нее отняли ее собственную судьбу.
Когда Ида закончила разминать мышцы Генриха, он заключил ее в объятия. Его губы и язык во время поцелуя отдавали вином, а борода колола лицо. Она безропотно покорилась его желаниям и даже извлекла дрожь удовольствия из происходящего. Приятно находиться в мужских руках. Движения его тела создавали волны возбуждения, но, прежде чем оно достигло желанной силы, Генрих пролил семя, поцеловал Иду в уголок рта, шею, грудь, после чего отстранился и с довольным вздохом вытянулся рядом. Через несколько минут его дыхание замедлилось, и он начал похрапывать. Ида попыталась украдкой покинуть постель, но Генрих, вытянув руку, схватил ее за талию.
– Нет, – произнес он. – Останьтесь на ночь, любовь моя.
Сердце Иды сжалось. Она легла обратно. Приятное покалывание внизу живота продолжалось, подобно далекой грозе, и постепенно затихло, пока она лежала без сна и разглядывала гобелены, украшавшие стены ее темницы.
Утром король взял ее снова, словно хотел доказать себе и ожидающим его пробуждения придворным, что все еще достаточно силен, чтобы провести ночь с молодой любовницей и пойти на новый приступ на рассвете. Этот факт он донес до сведения слуг, собравшихся у полога кровати, посредством вздохов удовольствия, хотя обычно, получая наслаждение, был более сдержан.
Истерзанная Генрихом, Ида проследовала за церемониймейстером по коридорам в спальню, которую делила с несколькими женщинами, когда двор был в полном сборе. Выйдя из здания, она увидела, как мужчины и собаки собираются на охоту. Королевский конюх держал коня Генриха наготове, а гончие взволнованно вертелись под ногами или рвались со свор. Мужчины стояли подбоченясь и бросали нетерпеливые взгляды на главное здание. Иду встретили понимающими и даже радостными взглядами, поскольку ее появление предвещало скорый приход короля. Она услышала, как кто-то из свиты Генриха Молодого пошутил, что его величество сегодня уже поймал кролика.
Ида была вынуждена пройти совсем близко от Роджера Биго и Уильяма Маршала, которые, как и прочие, ожидали в полной готовности, сгорая от нетерпения. Шея Роджера покраснела, и он опустил глаза, притворяясь, будто не заметил Иду, а Уильям Маршал склонил голову с равнодушным почтением. Она содрогнулась от унижения – пусть мужчины вежливы, пусть соблюдают приличия в неловких обстоятельствах, но ей никогда не привыкнуть к роли любовницы. Никогда!
Укрывшись в женской комнате, Ида бросилась на свою постель и заплакала.
Глава 9
Вчера вечером на льняных тряпках, которыми Ида пользовалась при месячных кровотечениях, появилось несколько пятнышек крови. Сегодня утром, посетив уборную, она не обнаружила ничего, но чувствовала себя усталой и распухшей, как будто регулы вот-вот начнутся в полную силу.
Теплый сухой ветерок сдувал пушистые семена с одуванчиков, а леса и луга по мере приближения середины лета вовсю зеленели. Окна позволяли Иде любоваться красотами природы, пока она боролась с тошнотой и пыталась не обращать внимания на тяжесть внизу живота.
Генрих любил Вудсток, он построил рядом с дворцом Эверсвелл – приют для себя и своей любовницы Розамунды де Клиффорд. Розамунда была погребена в Годстоу, но ее убежище сохранилось вместе с благоухающими розовыми садами, декоративными прудами и фонтанами: эту безмятежную красоту Ида оценила бы гораздо выше, если бы ей не так сильно нездоровилось. Еле переставляя отяжелевшие ноги, она вернулась в сад, где собрались поболтать женщины, в том числе Годьерна, бывшая королевская кормилица. Годьерна раздувалась от гордости, поскольку Ричард, сын Генриха, гостя у отца, нашел время увидеться с ней и вручить дорогой перстень в память о проявленной заботе.
Ида села рядом с ней на согретую солнцем скамейку. Павлин медленно прошествовал перед женщинами и скрипуче крикнул, развернув хвост великолепным радужным веером.
– Совсем как придворный, – хихикнула Годьерна, потирая золотое кольцо с сапфиром.
Ида вяло улыбалась, пока птица трясла оперением и грациозно поворачивалась. Ей нравились цвета павлина, и она подумывала включить их в вышивку. У Роджера Биго есть симпатичная алая шляпа, украшенная павлиньими перьями.