— Послать некого, люди измотаны, валятся от усталости…
Брови Третьяка тревожно взметнулись к переносице.
— Лазарева? Его рота еще не вышла из боя. Оттянуть и бросить на прорыв? Но это же лучший комроты на весь полк! Разрешите, я сам поведу солдат… Есть!
Третьяк с досадой бросает трубку.
— Ничего, брат, не попишешь, — мысленно обращается к Лазареву. — Приказы надо выполнять.
Машинально передвинул планшетку — ее оставил на сохранность Лазарев. В ней вырезки из фронтовых газет, несколько фотокарточек. На одной из них группа советских офицеров на фоне блиндажа. На первом плане — молодой, смешливый лейтенант. Грудь украшена боевыми наградами. Такой же молодой майор прикрепляет еще один орден к гимнастерке лейтенанта.
На оборотной стороне карточки — «2-й Прибалтийский фронт. Гвардии майор Третьяк вручает правительственную награду гвардии лейтенанту Лазареву».
Торопливые строчки фронтового корреспондента повествуют:
«Михаил Лазарев — лучший из всего полка командир роты. Его бойцы всегда впереди. На днях они захватили два вражеских орудия и много пленных солдат. Сам Лазарев, будучи ранен, не покинул поля боя».
Да разве все можно описать в газетах? Третьяк вздыхает.
— Связного от роты Лазарева ко мне!
И вручает пакет с приказом — роте Лазарева, усиленной восемью танками, идти на острие частей полка, идти на прорыв, к Балтийскому морю.
Первая линия окопов была преодолена быстро и сравнительно легко. Зато потом, увидев, насколько малочисленна эта группа прорыва, фашисты опомнились и открыли ураганный огонь. Атака захлебнулась, но рота Лазарева, посаженная на танки, продолжала пробиваться вперед. В пылу боя Михаил не сразу понял, что оказался в глубоком тылу врага.
— Продолжаю движение вперед, — сообщил по рации комбату.
— Не зарывайся, Миша, — предупредил Третьяк, хорошо понимая, что вряд ли теперь помогут Лазареву его советы.
А рота тем временем, сея панику среди тыловых частей гитлеровцев, продвинулась на восемьдесят километров, заняла деревню и подготовилась к боям в условиях круговой обороны.
Трое суток беспрерывно атаковали гитлеровцы позиции гвардейцев. Казалось, не осталось живой души в деревне. Но стоило атакующим подойти ближе к развалинам домов, их встречали огнем автоматов и пулеметов. С воздуха были разбомблены танки, подавлены артиллерией пулеметные гнезда, перебиты защитники гарнизона. Бойцы перестали узнавать друг друга, черные, грязные, обросшие, они еле держались на ногах. Но столько неуемной ненависти было в их глазах, столько неукротимой силы! Они хорошо понимали, что живыми им отсюда не уйти, и старались как можно дороже отдать свою жизнь.
— Держитесь, идем на помощь, — хрипела рация. Комбат Третьяк принимал отчаянные меры, чтобы пробиться к окруженной роте.
На исходе четвертых суток раненый командир роты и его ординарец остались вдвоем на этом пепелище.
— Ползут, товарищ гвардии лейтенант, — шептал ординарец, совсем еще мальчишка. — Давайте уходить, слышите?
Плохо слышал и плохо понимал обессиленный лейтенант. Собрав остатки сил, медленно, слишком медленно пополз вслед за ординарцем. А тот спешил под разлапистую ель, чудом сохранившуюся возле кладбища у околицы деревни.
Фашисты прошли по пожарищу, двое направились к ели, где затаились воины. Лазарев вытащил пистолет, проверил обойму, вогнал патрон. В двух шагах от ели прошли два фашиста с автоматами наизготовку. Не дойдя до кладбища, повернули обратно.
Еще не смея верить в счастье, Лазарев провел по влажным глазам рукавом полушубка и тотчас же уснул мертвым сном. А ночью поползли два гвардейца навстречу своим. Их подобрали разведчики на ничейной полосе, притащили в полк.
— Жив, чертушка? — развел руки для объятий Третьяк. — А мы собирались тебя посмертно награждать орденом Отечественной войны. Лучше живому вручу! Получай, уралец!
— Да, уральский характер у твоего Лазарева, — одобрил «Девятый». — Кремень человек!
…А потом пришла победа. Ее Третьяк и Лазарев встретили в Курляндии. Много лет прошло с тех пор, как они расстались, но дружбу не забывали: обменивались письмами, поздравляли друг друга с Победой.
И вот снова вместе. И снова по тряским полевым дорогам мчатся навстречу взрывам, — туда, где раздается грозное русское «ура!» Учения в разгаре.
В. С. МЕНЬШИКОВ,
журналист, лейтенант в отставке
ЛЕСНЫЕ СОЛДАТЫ